Шестого мая исполнился 81 год замечательному нападающему «Спартака» и сборной СССР Вячеславу Старшинову. Продолжаем публикацию его воспоминаний об игре в загадочной Японии.

ЧЕТВЁРТАЯ ЧАСТЬ

На Хоккайдо наконец пришла весна. Хотя сильные ветры, дующие из Сибири, и холодное океанское течение не давали ей еще разгуляться вовсю, но солнце грело все сильнее. На улицах Томакомая появились торговцы золотыми рыбками, а в небе — десятки бумажных змеев, которые запускали местные ребятишки. По словам японцев, это были верные признаки того, что весна вступает в свои права.

Мы перебрались жить из гостиницы в дом, находившийся на территории заводского комплекса. Наша квартира представляла собой, если можно так сказать, традиционный японский домик, встроенный в современный многоэтажный дом. Отделана она была свежеструганным деревом, бамбуком и бумагой, комнаты имели раздвижные двери, полы были устланы соломенными татами, на которых можно сидеть или лежать. Одна из комнат квартиры, видимо специально для нас, была оборудована на европейский манер. Томакомай из окон нашей новой квартиры был виден как на ладони.

Принадлежал дом компании «Одзи Сейси», как, впрочем, и почти всё остальное в Томакомае: магазины, городская газета, судовые причалы и суда, стоявшие возле них, складские помещения, жилые кварталы, деловые конторы, кинотеатры и Дворец спорта...

В последних числах марта команда в целом была укомплектована, и я вывел её на лед в новом составе. Кажется, чего уж проще — отобрать два десятка хоккеистов, если и не лучших, то самых опытных, дать им сыграться на тренировках— вот вам и команда! Но Масукава и я изрядно попотели и поспорили, прежде чем справились с этой задачей. Ведь даже при создании одного лишь звена нужно учесть множество факторов: возраст и физические данные партнеров, опыт их выступлений, сыгранность, различие игровых стилей и психологическую совместимость. А звеньев в команде — три, да еще запасное звено…

В конце концов я доверил это деликатное дело Масукаве, поскольку он лучше знал хоккеистов, и согласился с его решением, попросив только включить в команду двух ребят, которых он безжалостно забраковал.

Пока мы решали, как сформировать новый состав команды, я планомерно увеличивал объемы нагрузок и расширял ассортимент упражнений. Наш арсенал включал рывки и ускорения, броски по воротам из центральной зоны в обе стороны, кросс на льду, броски по воротам в парах с диагональным пасом, броски с добиванием, броски по воротам с последующим пасом партнеру, игра в одно касание.

Теперь я предложил спортсменам упражнение, которое должно было помочь им сыграться. Оно хорошо известно советским хоккеистам. Суть его заключается в следующем. Одному звену, допустим «красным», дается полминуты для того, чтобы забить гол в ворота «синих». За это время «красные» должны ворваться в зону «синих», переиграть их защитников, выйти на ударные позиции и бросить по воротам, а то и добить шайбу.

Это значит, что на протяжении полминуты атакующие игроки выполняют несколько основных технико-тактических приемов: обводку, передают шайбу партнеру, играют корпусом, бросают по воротам, идут на добивание. «Синие» вынуждены обороняться: бороться за шайбу, бросаться под нее, перехватывать пас, играть корпусом. Задача: за 30 минут атакующие должны забить гол.

Если этого не происходит, то звучит свисток, и теперь волна атаки захлестывает уже противоположную зону — зону «красных».

И так до бесконечности. До седьмого пота.

Соревновательный характер упражнения не только предполагает высокую скорость катания на коньках, скорострельность, но и требует игрового мышления.

И здесь я столкнулся с очень серьёзной проблемой. Дело в том, что, хотя японские хоккеисты отличались высокой дисциплинированностью и прилежностью, они совсем не обладали игровым кругозором и интуицией — другими словами, в непривычной игровой позиции они не знали, как им распорядиться шайбой или самими собой. Очень внимательно выслушав мои наставления и команды, они затем без устали механически повторяли и буквально зазубривали каждый элемент игры, но связать их воедино или тем более развить мы не могли. Нельзя сказать, что они терялись в новой для себя ситуации. Нет. Просто они пребывали в ней в качестве этаких созерцателей, не предпринимая попыток внести в нее что-то свое.

Поэтому время от времени я останавливал тренировку, собирал вокруг себя хоккеистов и говорил им:

— Единственное, чего я добиваюсь от вас сейчас,— это чтобы вы начали проявлять игровое мышление.

Игроки стояли передо мной чуть ли не навытяжку и ловили каждое слово. Они ждали, чтобы я объяснил, что же это такое — игровое мышление. Вот если бы я это сделал, тогда бы они все записали в свои блокноты, зазубрили и потренировались, а потом бы показали себя.

— Игровое мышление — это кардинальный принцип, это фундаментальное правило и краеугольный камень игры,— просвещал я их.— Это то, что сделает вас хозяевами ситуации. И если даже природа не наделила вас особым спортивным талантом, то игровое мышление всегда придёт к вам на выручку.

Хоккеисты по-прежнему смотрели на меня с ожиданием. Мое объяснение их явно не устраивало.

Я был бессилен что-либо поделать с ними.

— Поймите, что в хоккее великое множество позиций. Их, наверное, не одна тысяча, и я не могу заранее рассказать обо всех, а тем более объяснить, как действовать в каждой из них. Вы должны научиться предвидеть самые различные ситуации и находить из них выход.

Игроки смотрели на меня непонимающе…/…/

В Токио мы прилетели уже поздно вечером. Утром следующего дня президент Танака принял меня в своем кабинете и после церемонных улыбок и традиционного зеленого чая я рассказал ему о ходе подготовки команды.

— Я многим доволен. Наши предстартовые тренировки проходят неплохо, и команда в целом трудоспособна и полна решимости. Ее отношение к занятиям и настрой меня вполне устраивают. Особенно меня радует молодёжь — я вижу в этих ребятах энтузиазм, задор молодости и огромное желание играть. А эти факторы, пожалуй, поважнее опыта. Вы знаете, они не боятся токийцев в отличие от ветеранов команды. Они ещё не играли против них и не знают, чего, собственно, им бояться. И мне нравится их бесстрашие.

Однако мы несколько запаздываем с подготовкой, наша форма ещё не та, какую бы мне хотелось иметь. Поэтому сейчас трудно сказать, чего мы можем ожидать от команды, пока не увидим ее в матче с сильным противником.

— Ну что же, в конце августа вы проведете серию товарищеских матчей с различными командами Японии, в том числе и с сильнейшими,— сказал мне Танака.— Они-то и будут для вас пробой сил. В эти дни вы должны окончательно определить состав команды.

— С этим не будет больших затруднений. У нас достаточно хороших игроков. Остается только найти каждому такое место, где он проявит себя наилучшим образом. Я не хочу терять ни одного игрока. Самое главное сейчас — это как следует подготовиться к чемпионату, и поэтому я прошу дать нам несколько лишних часов тренировок.

— Давайте договоримся так,— ответил мне с улыбкой Танака.— С августа мы предоставим вам дополнительные часы. А пока продолжайте тренировки по прежней программе.

До отъезда на Хоккайдо мы предлагаем вам посетить Киото и Нару, туда вы можете отправиться завтра. Сегодня же приглашаем вас сходить на борьбу сумо…/…/

Всего-то три дня прошло с той поры, как я расстался с ними, но мне казалось, что они тянулись целую вечность — настолько привязался я к японским хоккеистам. И всеми помыслами я уже вновь был с ними в Томакомае.

Там меня ожидал приятный сюрприз: к моему возвращению закончили оборудование нового зала атлетической подготовки, который оснастили множеством современных снарядов, специально сконструированных для развития той или иной группы мышц. Были здесь «бегущие» дорожки, удобные и надежные приспособления для «постановки» мускулов спины, шеи, ног и рук; блоки, подвижные платформы и подвесные тяжести. Были тренировочные кресла, похожие на зубоврачебные. Некоторым снарядам я даже не мог подыскать названия, но все они как нельзя лучше годились для нашей «карусели» — предназначались для развития силы спортсмена, а некоторые даже для восстановления травмированного хоккеиста.

Начинался новый этап в подготовке «Одзи Сейси»: со льда мы перешли сначала в атлетический зал, а потом и на открытый воздух. То, что я предложил команде, было во многом для нее новым и неожиданным. Прежде всего это относилось к атлетизму и спортивным играм.

Я не знаю лучшего способа для обретения силы, чем тренировки с отягощением. Можно, конечно, развить силу и на хоккейной площадке. Но для того, чтобы как следует укрепить мышцы ног, нужно пробежать на коньках немало километров; чтобы сделать сильными руки — тысячи раз бросить шайбу. Другое дело штанга, гантели, гири, «живой вес» вашего партнёра. Упражнения с ними значительно ускоряют весь процесс накопления силы. В нашем же случае, когда мы получили огромный ассортимент специального оборудования, этот процесс не только ускорялся, но и облегчался. Разнообразие и обилие современных спортивных снарядов позволяли хоккеистам буквально играючи выполнять значительные объемы тренировочных работ. К тому же на занятиях исчезли монотонность и скука. Игроки, без задержки переходя от одного тренажера «карусели» к другому, проделывали все в темпе, весело. И если раньше для развития самых различных мышечных групп использовалась лишь многострадальная штанга, то теперь на одном снаряде укреплялись мышцы рук, на другом — плечевого пояса, на третьем — спины, на четвертом — живота.

/…/

Началу чемпионата предшествовал довольно любопытный церемониал, устроенный руководством компании «Одзи Сейси» для своей команды.

Во Дворец спорта в Томакомае были приглашены синтоистские священнослужители. На льду катка был возведен небольшой церковный алтарь, украшенный храмовой утварью, горящими светильниками и маленькими сосновыми деревцами, ветки которых были обвешаны белыми бумажными облатками, содержащими пожелания хоккеистов, тренеров и руководителей «Одзи Сейси». Конечно, эти пожелания ни для кого не были тайной. Игроки просили всевышнего даровать им победу в чемпионате, уберечь от травм и конечно же покарать неразумных соперников. На алтарь они возложили подношения: фрукты, сладости, рыбу, рисовые лепешки и даже рисовую водку (это в спортивном-то зале!). Команда в полном составе (кроме, конечно, её играющего тренера, который по вполне понятным причинам наблюдал этот обряд с трибуны) выстроилась на льду возле алтаря, а перед ней на стульях разместились руководители заводского хоккея.

Служба началась, и священнослужители, одетые в золотистые покровы и тёмные клобуки, высокими голосами, то переходящими в громкое завывание, то стихающими, принялись читать молитвы. Затем вооружившись деревянными палками с бумажными облатками на них, священники принялись размахивать ими, очевидно отгоняя злых духов, и время от времени позванивали в мелодичные колокольцы, видимо услаждая слух добрых духов.

Когда служба закончилась, священнослужители пожелали игрокам и их руководителям успехов в предстоящем чемпионате и вручили каждому из них (при этом строго соблюдая субординацию) сосновую ветку с облаткой на ней, которые затем каждый возложил на алтарь под горящие светильники...

После ухода священнослужителей и руководителей хоккея я спустился с трибуны, сказал игрокам: «На бога надейся, а сам не плошай» — и провёл короткую, но интенсивную тренировку на льду. /…/

— Что же нам делать теперь? — спросил меня Масукава, когда после окончания тренировки мы сидели за чашкой кофе.— Усилить нагрузки? Увеличить тренировочное время?

— Не стоит этого делать,— ответил я.— Это уже ничего не даст. Эмоционально ещё игроков можно «накачать», но физически — сомневаюсь. В последних матчах они отдали слишком много сил — это очевидно, поэтому несколько выдохлись, не выдержали стартового напряжения. Но это скоро пройдет, поверьте мне. После чрезмерных нагрузок со спортсменов нужно снимать излишнее напряжение, особенно перед важными стартами. Я думаю, нашим игрокам сейчас необходима небольшая разрядка, и мы должны им ее дать.

— Нам очень нужны победы! — сказал Масукава.

— Их осталось недолго ждать,— ответил я убежденно.— Поверьте мне, Масукава-сан, мы находимся в преддверии больших событий.

Продолжение следует