Этот форвард, отыгравший в «Спартаке» семь сезонов в 80-е, давно пропал с радаров. Но мы разыскали в самой западной точке России человека, оставившего яркий след в истории красно-белых. 

Сергей Варнавский, отыгравший в «Спартаке» семь сезонов в 80-е, давно пропал с радаров. Где, как, почему? Следы затерялись. Но мы всё-таки разыскали в самой западной точке России форварда из Усть-Каменогорска, оставившего яркий след в истории красно-белых.

- Как давно вы в Калининграде живёте?

- С 2005 года. Получается уже 15 лет. В Москве занимался небольшим бизнесом. Но в какой-то момент надоело. Хочешь не хочешь, от хоккея никуда не денешься - столько лет этому отдал! В середине двухтысячных в Калининград приехал Ирек Гимаев, он стал министром спорта. Его губернатор Боос вытащил. Открыли сначала городскую школу, потом - областную, Ирек позвал меня. Начинал тренером, со временем стал директором школы «Янтарная звезда». Потихоньку втянулся и остался здесь жить. От работы до дома - 20 минут. Море рядом. Красота же! А в Москве куда-то доехать - минимум два с половиной часа. В общем, перебрался в Калининград, о чём совсем не жалею. 

- Профессиональной команды в Калининграде никогда не было.

- Если бы Боос остался во власти подольше, наверное, в конце концов такую команду создали. Увы, но здесь нет градообразующих предприятий, как в Сибири, например. И это не Москва, где денег полно. Хотя по результатам «Спартака» в последние годы не скажешь, что денег много (улыбается). Нет в Калининградской области большой промышленности. И полезных ископаемых, которые бы шли на экспорт, тоже нет. Еле-еле футбольную «Балтику» тянут. Ещё недавно девчонки-волейболистки появились. И всё. Когда-то мужская команда была по волейболу. Но умерла - деньги закончились. Тяжело с профессиональным спортом. И это отражается на школах - дети лет с двенадцати начинают разбегаться. Льда не хватает. Кто чуть выделяется - сразу сваливает в другой регион. В Подмосковье, в Питер, в Ярославль… На весь большой город всего два катка. Желающих много, а льда мало. Хоккей, фигурное катание, шорт-трек… Много любительских команд по хоккею появилось. Но со льдом очень трудно. 

- В родном Усть-Каменогорске бываете?

- Я давно перевёз из Казахстана своих родителей. Там только друзья остались. Я не особо и рвусь туда. Сейчас добраться до Казахстана… Это ж надо через Москву, с пересадкой. Старший сын и средняя дочь живут в Москве с внуками, младшая дочь - здесь со мной, в Калининграде. Заканчивает Балтийский федеральный университет. 

- Школа в Усть-Каменогорске была одной из сильнейших в стране.

- Вопреки всему. Небольшой город. Но были очень сильные оборонные предприятия, которые поддерживали хоккей. Были деньги, чтобы катки строить, содержать школу и команду «Торпедо». На удивление, очень много работало хороших тренеров. Повторю, город небольшой, а хоккейные люди туда стремились. И до сих пор хоккей в Усть-Каменогорске жив. Немного «затухает», конечно, но всё равно кое-кто из ребят появляется. 

- На молодёжном уровне здорово выделялась ваша тройка с Паниным и Лимаревым.

- Да, мы отлично чувствовали друг друга. Играли с закрытыми глазами. Что неудивительно - ведь столько лет провели вместе! И я счастлив, что наша игра на льду затем переросла в дружбу. Раньше это было в порядке вещей - людей в звеньях не меняли по много лет, игроки добивались отличного взаимопонимания. И в сборные приглашали целыми тройками. Поэтому и результаты были сумасшедшими. 

- Но на юниорский чемпионат Европы в 1978 году взяли только двоих - вас и Михаила Панина.

- Да, так получилось. Володя Лимарев - худенький, поэтому из-за комплекции его и не пригласили. Я так думаю. Хотя с головой и руками у него было всё в порядке. А вот фактурой не вышел.

- Решающий матч с финнами хорошо помните, когда сборную СССР «похоронил» в овертайме Яри Курри?

- Уже смутно. А вот то, что нас прилично «поддушивали, помню очень хорошо. Но это в порядке вещей - никакой новостью для нас это не было. Матч был тяжёлый. Но, сами понимаете, слишком много времени прошло. Турнир был очень сильный - чехи, финны, шведы были в полном порядке. И мы - тоже. Потом практически вся команда играла в высшей лиге. 

- Кто вас позвал в «Спартак»?

- Был финал молодёжного чемпионата СССР. Усть-Каменогорск всегда играл очень здорово. Могли уступить только ЦСКА, да однажды проиграли «Химику» с Игорем Ларионовым. Но выступали в основном отлично. Из той нашей молодёжной команды потом в «Торпедо» стало играть 9 человек, можете себе представить? И я на одном из финалов «засветился», кто-то во мне что-то разглядел. Раздался звонок от Бориса Палыча Кулагина - предложил приехать в Москву на просмотр. До этого из ЦСКА звонили, из Челябинска. Но про ЦСКА я даже не думал - туда было нереально пробиться. Не подошёл бы - и закинули бы меня в Хабаровск. Выбрал «Спартак» - по стилю, по манере игры мне команда всегда нравилась. 

- Вам не страшно было, когда вы оказались в одной раздевалке с Шалимовым, Шепелевым, Тюменевым, Капустиным?

- Знаете, не сочтите за наглость, но в тот момент я об этом даже не думал. Вы четверых назвали, а я могу всю команду перечислять: Володя Лаврентьев, Володя Кучеренко, Гена Курдин, братья Орловы… Посторонних людей не было. Я всех по телевизору видел, а теперь в раздевалке рядом оказался. Но страшно не было. На сборах жил в Серебряном бору в одном номере с Сергеем Капустиным и Виктором Шалимовым. Я был молод. Для меня не то, чтобы не было авторитетов… Нет, не так. Я просто уважал всех ребят, кто играл до меня в «Спартаке». 

- Коленки не тряслись?

- Нет, нет. Коллектив был отличный. Все ребята были крайне доброжелательны. А Виктор Иванович Шалимов - отдельный разговор. Профессионал высшей квалификации. Постоянно помогал, подсказывал. С ним и жилось легко - он никогда тебя не травил. Приняли меня хорошо. 

- Многие говорят, что мало было в нашем хоккее игроков сильнее Сергея Капустина. Согласны?

- Ой, ну в то время сильных игроков было очень много. На пару сборных набрать - легко. Поэтому Сергей, на мой взгляд, был только одним из лучших игроков того времени. Одним из. Мощный, с отличным броском, с великолепным катанием. Поле видел прекрасно. Большой и сильный. И как человек - замечательный.

- Вы понимали, как Кожевников с его катанием забивал столько голов?

- (смеётся). Это всегда давало нам повод пошутить. Вот такой он хоккеист своеобразный. Пензенский. Уникум. Помните, как он чехам забил на Олимпиаде в 84-ом году? Бросок в сетку за воротами, шайба отскакивает в спину вратарю и залетает за линию. Ну кто мог такие голы постоянно забивать? Только Кожевников (смеётся). Корявенькие бросочки - но шайба-то залетала! А на Михайлова посмотрите! Тоже ведь не обладал мощным броском, а сколько забил! Саша большой был, как и Якушев. Хорошо шайбу корпусом закрывал, обыгрывал. За счёт своей фактуры, за счёт рук, ног ему было проще обыгрывать соперников. 

- Борис Майоров рассказывал, что Кожевникова называли в команде «Ванька-Встанька». За катание.

- Ну, Борис Саныч как скажет (смеётся)! Мы не могли себе позволить так называть олимпийского чемпиона. Но подшучивали над Сашей частенько. Он и по жизни был и остаётся своеобразным человеком. 

- Кулагин придумал объединить вас в одну тройку с братьями Орловыми?

- Да, это была его идея. Ребята были постарше меня. 

- Вы их различали?

- Когда нас вместе поставили, первым делом подумал: «Господи, как же я их различать-то буду?» Но потом через недельку проблем не было - и по характеру, и по внешности Саша и Игорь немного отличались. Хорошие парни. 

- Сборы у Кулагина, вспоминают, были убийственными.

- Да. Но с другой стороны, а в какой команде было по-другому? Все тренировались на износ. Капец, просто. Помирали. Но и плюсы можно было тоже отыскать - «физика» у нас была мощнейшая. Помимо мастерства. И на этой «физике» мы очень неплохо «выезжали». Поэтому могли и ЦСКА обыграть, и олимпийскую сборную Канады на Кубке Шпенглера, и чемпионов других стран. 

- Игорь Болдин говорил: «Нагрузок тяжелее, чем в «Спартаке» у Бориса Палыча Кулагина, я вообще нигде не встречал».

- А где ещё Жорик играл-то в Союзе (смеётся)? Но Игорь, конечно, всё правильно говорит: гоняли нас, как сидоровых коз. Да и столько времени сидеть на сборах тоже было морально тяжело. Мы ж были молодыми ребятами - я, Игорь Болдин, Володя Тюриков, Серёга Голошумов, Саня Лысенко… Это же месяцами длилось. После игры Кулагин отпустит на ночь домой, а утром опять тренировка. Тяжело было привыкнуть. В Усть-Каменогорске мы столько времени не проводили на базе. А здесь неделями, месяцами… Одни и те же лица перед глазами. И видеть эти лица уже не хочешь (смеётся).

- Что было самое страшное для вас на сборах?

- Ох… Если бежали, то 25 кругов в одну сторону, 25 - в другую. При любой погоде. На Октябрьском поле был стадиончик - там Кулагин нас и гонял. Ё-мое, жара под тридцать, а ты бежишь эти двадцать километров, как зомби. Ужас. В две минуты круг не уложился, на следующее утро побежишь 35 кругов. По минуте пятьдесят круг. Вместо зарядки. Было как: приходишь на сборы в понедельник - бежишь 30 кругов. В четверг - 35. И так по возрастающей. Доходило до 50. Морально было тяжело наматывать по стадиону эти круги. Я никогда до «Спартака» так не бегал. В Усть-Каменогорске были небольшие горы. И если кросс бежишь, как сайгак, то по крайней мере на природе, на свежем воздухе. И такой страшной духоты, как в Москве, конечно, не было. 

- С базы убегали?

- Ну а как? Уже потом, когда переехали из Серебряного бора в Сокольники, стало полегче. У меня квартира была в Останкине, я садился на трамвайчик и через 20 минут был дома. Несколько часов посидишь - уже какая-то отдушина. Но после ухода Кулагина нас уже так сильно не контролировали - ни Майоров, ни Якушев с Шадриным, ни Зимин. 

- Вы взяли в «Спартаке» 21-ий номер. Помните, от кого он вам достался?

- Да, да. От Валерия Брагина. У нас был администратором Валера Жиляев, который дружил с Брагиным. И он мне сказал: «Видишь, чей ты номер берёшь? Моего друга». - «И что?» - Как что? Ты должен соответствовать и на льду, и в жизни». В конце концов я тоже с Жиляевым подружился, мы очень хорошо общались. 

- Вспоминают, что у вас был сумасшедший кистевой бросок.

- С детства каждый день отжимался на пальчиках. Не на ладошках, а именно на пальчиках. Пальцы были сильные. Много занимался на турнике. Возможно, от природы тоже что-то было, но в Усть-Каменогорске я очень много работал над броском. У нас можно было пораньше прийти на тренировку, лёд был свободным, и я бросал. Помногу. Оставался на час и после тренировки. Самостоятельно, никто меня не заставлял. Выходил с кем-то из партнёров, мы друг другу накатывали и бросали. С кистей, с замаха. И над точностью бросков тоже самостоятельно работал - бросал по воротам с разных позиций, чтобы довести это дело до автоматизма. 

- В первом своём сезоне в «Спартаке» вы играли в удивительном матче, когда «Спартак» переиграл «Крылья Советов» 12:1. Александр Орлов сделал 6 передач, а вы отметились хет-триком.

- Эту игру хорошо помню. Она была последней в чемпионате перед большим перерывом. Конец марта или начало апреля. В Лужниках играли. А почему я её запомнил? Ко мне в тот день друг приехал из Усть-Каменогорска. Я ему достал билет. Мы тогда своей тройкой здорово сыграли, братья много очков набрали, просто красавчики. Так бывает - нас было не остановить. Выхожу из раздевалки радостный, не каждый же день по три шайбы забиваешь. А мне друг и говорит: «Чего-то играли сегодня неважно». Я обалдел. Говорю ему: «Ты что, ошалел? Счёт видел?» (смеётся)

- Битвы с ЦСКА у вас в памяти на всю жизнь?

- Знаете, вот на удивление у меня эти игры почти не отложились. Но этому есть объяснение: я в этих играх почти не выделялся. Вся нагрузка ложилась на первые два звена. Шалимов, Шепелев и Капустин играли против звена Ларионова. И на площадке проводили много времени. Как и второе звено. А я с Сашей и Игорем обычно выходил третьими. Часто приходилось долго ждать своей смены, на лавке пересадишь, выходишь холодным, играть уже нелегко. Ну и накал борьбы не позволял в полной мере раскрыться. А вот первую игру за «Спартак» очень хорошо помню. Молодой, меня никто не знает, давления никакого. Играли с «Динамо», попёрло страшно, два гола забил. И выглядел неплохо. Даже самому понравилось, что редко бывает у хоккеистов. И после игры мне великий Виктор Иваныч Шалимов пожал руку и сказал спасибо. Это ж дорогого стоит! Выиграли тогда 7:4. 

- Вы приехали в Москву из Усть-Каменогорска, выходите на лёд, а на трибунах - двенадцать тысяч.

- Да, я до этого никогда таких больших стадионов не видел. Но повторю: в «Спартаке» была отличная команда, молодых всегда поддерживали и успокаивали. Чтобы мы не мандражировали. И это здорово помогало. 

- Кто в ваше время тренировался в «Спартаке» больше всех?

- Я многих могу назвать: Илья Бякин, Виктор Шалимов, Серёга Шепелев, Андрей Чистяков, которого из Уфы пригласили… Кто ещё? А, Володя Тюриков. Часто оставался на льду после тренировки. Бросал, отдавал, над катанием работал. Вроде телосложения был не особо мощного, небольшого роста, но боец! Сколько же силы воли было в нём! Серёга Голошумов тоже оставался, чтобы мы могли ему побросать.

- Саше Лысенко однажды попали шайбой в голову. Шлемы были слабенькие, ему ухо раздробило.

- Я другой момент помню. С кем-то играем, а Володя Тюриков сидел сбоку на скамейке. Там, где ограждение заканчивалось. Он буквально на пару секунд отвлёкся. А на льду кто-то стал шайбу выбрасывать по дальнему борту. Ну, Володе она в висок и прилетела. Он - тынь - и свалился под лавку. А ещё на тренировке казус случился. Борис Палыч обычно на лёд не выходил, он садился на стульчик на скамейке запасных и наблюдал со стороны, положив руки на бортик. А тренировку проводили Дмитриев и Аньшин. Дело в Сокольниках было. Принимаю шайбу, она подскакивает и от моей клюшечки прямиком Борису Палычу в лоб. Ё-мое. Слышу шлепок характерный. «Ну, капец, - думаю, - вот и всё, до свидания, «Спартак». Но хорошо шайба не ребром, а плашмя прилетела. Кулагин покраснел, но сдержался. Посмотрел на меня и сказал: «Иди, тренируйся дальше». - «Ух, слава тебе господи, пронесло». 

- В первой же год в «Спартаке» вы выиграли второе место. Премии большие были?

- Да, грех жаловаться. Тогда слово «спонсор» никто не знал, но нас поддерживал Первый автокомбинат. Леонид Ильич на матчи постоянно ходил. Так что снабжение было хорошее. Да и Борис Палыч умел условия выбивать, в этом плане он был большой мастер. Тогда же всё надо было пробивать. Иногда мне казалось, что Кулагин больше времени в Моссовете проводил, чем в команде. Машины, квартиры, гарнитуры - всё выбивал для игроков. Проблема была только одна - ты иногда не знал, где эти деньги можно потратить (смеётся). Дефицитные продукты, мебель, дублёнки, шапки - всё привозили. В магазинах же ни черта не было!

- Машина без очереди.

- А вот здесь уже сложнее. К Борису Палычу с таким вопросом не подойдёшь - быстро отправит тебя подальше. Надо было себя в играх показать. Не показал - иди лесом, подойдёшь как-нибудь в другой раз. Всё было по-простому. Виктор Иваныч Шалимов тогда ездил на «Волге», а вот Серёжа Капустин - только на 11-ой модели «Жигулей». Молодые - на командном автобусе.

- «Спартак» едва ли не каждый год играл за границей. Тогда выехать в капстрану - это как на Луну слетать?

- Я как-то всегда спокойно к этому относился. Первый раз за границу попал в Финляндию в 1976 году. И, знаете, что-то ничего особенного не увидел в западной жизни. Кроме порнографических журналов (смеётся). Да, хорошо, красиво, чисто. Порядка больше. Но я в этом плане и тогда не был впечатлительным человеком, да и сейчас тоже. Огромных восторгов не испытывал. Я же в Словении потом играл, мне предлагали там остаться. Но я из тех, кто не может жить вдали от дома, вдали от России. Жил я и в Польше, и в Китае. Прекрасно понимаю, что есть туристический лоск, а есть и внутренняя жизнь страны и людей. И эта жизнь бывает не такой простой, как кажется. Везде много своих проблем. Кто-то со мной не согласится, но у нас сейчас жизнь не хуже, чем на Западе.

- Со «Спартаком» вы побеждали в Кубке Шпенглера в 1985 году. На том турнире дрались с канадцами минут 15. Пять на пять. С чего всё началось?

- Да, было такое.

- А что случилось-то?

- Ну, это же канадцы! Ребята задиристые. Это во все времена так было. А мы их три года подряд слишком сильно обижали. Обыгрывали с крупным счётом. Они же приезжали со своей олимпийской сборной. Молодые, амбициозные. А тут какой-то непонятный клуб из Союза их «обувает» раз за разом. У нас в стране, в Европе «Спартак» знали, а канадцы-то откуда могли знать? Они же как: и клюшку тебе под ребро засунут, и шлагбаум поставят. Видимо, сильно нас допекли. Или мы их. 

- Вы и с Борисом Майоровым успели проработать. Что вспоминаете о том времени?

- Великий игрок, тут даже нечего обсуждать. Нам и Кулагин не позволял особо с ним спорить, а уж с Борисом Санычем тем более этого не сделаешь. Но Кулагин почти не лез в тренировочный процесс. У него даже больше административная была должность. А Борис Саныч всегда был с нами на льду. Да, большой игрок, но тренерская работа - она немного другая. Один раз третье место мы с ним выиграли. 

- Ну а Владимир Шадрин, который пришёл ему на смену, наверное, самый мягкий из тех, с кем вам приходилось работать.

- Это точно. Мы при нём просто отдыхали. Нас иногда было не собрать (смеётся). Но человек замечательный, много отличных историй нам рассказывал из хоккейной жизни. На собрании мог вспомнить, как в Японии играл. Рассказчик был прекрасный. А вот на тренировках мы, честно говоря, отдыхали. 

- В Словению вас позвал Крикунов?

- Мы в «Спартаке» играли с Серёжей Борисовым. Он мне позвонил и сказал, что есть такой вариант. В итоге в «Акрони» собрались Сергей Борисов, Коля Варянов, Сергей Повечеровский и я. До этого я играл в Польше. И уже в Словении познакомился с Владимиром Васильевичем Крикуновым. Жёсткий тренер, мы в тот год очень много бегали.

- Баллоны уже были на тренировках?

- Всё было. Я в «Спартаке» столько не бегал, сколько в Словении у Крикунова. Но и играл много - практически со льда не уходил. Правда, не нравилось, что у всех бывали выходные дни, а мы вчетвером кросс в это время бегали. Кроме баллонов на льду, были ещё просто беговые тренировки. Большой «челнок»: от лицевой до ближней синей - назад, потом до красной - назад, потом до дальней синей - назад. И в итоге через всё поле. Этот «челнок» продолжался не меньше часа. Это было «вкусно» (смеется).

- В Словении в это время шла война.

- Нет, война была рядом. Словенцы быстро отделились, и было всё тихо. А вот в Хорватии и Сербии шли боевые действия. Мы ездили на машине в посольство и когда, например, я встречал жену и детей, приезжавших ко мне погостить, видел на вокзалах, что ходят люди с автоматами, ружьями, гранатами. Натуральная гражданская война.

- Вас не коснулось?

- Слава богу. Словенцы - молодцы, отделились, и у них всё было спокойно.

- Крикунов вспоминал, что спонсором команды был металлургический комбинат, который хоккеистов не обижал.

- Мы получили всё, что было положено по контракту. Это во многом заслуга Владимира Васильевича. Но я не знаю, что случилось бы, если бы мы не заняли первое место. Вот в соседней Любляне играли Ирек Гимаев и Андрей Мартемьянов. Они заняли второе место и в финансовом плане очень сильно пострадали. Что-то получили, конечно, но не всё. А нас не обманули. 90-е годы. Я уезжал из Советского Союза, а вернулся в Россию. Когда шёл домой в свою квартиру в Останкине, то была стрельба. На каждом шагу милицейское оцепление. Вот тут я войну и застал. Рядом с домом.

- Вы играли в «Акрони» с Копитаром-старшим, который сейчас тренирует сборную Словении. Его сын стал звездой в НХЛ.

- Да. В «Акрони» вообще собрались хорошие игроки. Мы тогда дали большой толчок для развития хоккея в Словении. Там же русские были не только в нашей команде. В других командах, помню, была четвёрка ребят из Челябинска. После этого там и хоккейная школа пошла в гору.

- В Словении вы отыграли сезон и в тридцать два года закончили с хоккеем. Почему так рано?

- Я что в Польше был один, что в Словению поехал без семьи. Надоело: семья далеко, дети растут… И так в «Спартаке» на сборах полжизни провёл. Просто надоело. Тридцать два года, а у тебя, как говорится, «ни Родины, ни флага». Устал от одиночества, хотя сил-то был вагон, чувствовал себя прекрасно. Но надоело. И после того, как закончил, шесть лет вообще на коньки не вставал.

- Не тянуло?

- Обрезал я жёстко. Приехал после Словении в 1991 году, тут был развал: ни работы, ничего. Но у меня даже мыслей не было попроситься в какую-то команду. В тот момент даже не думал про хоккей.

- Сейчас не жалеете, что так рано закончили?

- Нет. Во-первых, после шести лет хоккейного забвения я попал в команду «Русское золото», куда позвал Александр Николаевич Мальцев. Он эту команду и создал, в которой играло много ребят, раньше выступавших на профессиональном уровне. Тогда тоже поколесили по стране достаточно. Года четыре, наверное, играл. Помню, что меня это взбодрило, в тот момент снова появилось желание играть в хоккей. Но вообще в 90-е было сложно. Потом всё как-то выправилось. Когда работаешь и двигаешься - это хорошо.

- Вы, слава богу, живы-здоровы, а много людей из «Спартака» вашего времени ушли.

- Это очень-очень печально. Сергей Агейкин - такой мощный парень, всегда позитивный. И тут раз - и всё. Сергей Капустин рано умер. Когда играл, был всегда нужен, всегда на виду, а тут выдали трудовую книжку и всё - забыли. Хорошо, что сейчас поддерживают ребят. Даже ваш звонок для меня - это поддержка. Это правильно. А Серёжа Капустин был одиночкой по жизни. Ему тяжело пришлось.

- И даже извозом занимался олимпийский чемпион и чемпион мира.

- Мало того, Татьяна, его супруга, вроде бы, хотела продать олимпийские медали. Понимаете? Сергею было очень не просто. В тот момент никто ему руку не подал. Такому великому хоккеисту! Это страшно. Таким, как я, середнячкам - ладно, а он-то великий. Уникумов в хоккее не так много.

- Расскажите, как вас в Китай занесло?

- Работал в школе, постоянно менялось руководство. А у каждого начальника свои требования. От тебя всё время что-то требуют, но часто ничего не дают взамен. Зарплата 12 000 рублей. Понятно, что у меня ещё любители были, я в целом нормально вытягивал по деньгам. С любителями подкатки, тренировки - это всё неплохо, но основная работа не давала ни финансового результата, ни морального удовлетворения. Хотя были ребята, которых я воспитал и которые стали серьёзными игроками. Мой воспитанник Максим Жуков - бронзовый призёр юниорского чемпионата мира. С ним в Калиниграде шесть лет занимался, а потом он в двенадцать лет взял и уехал в Ярославль. Многих туда со всей страны забирают. Это уже не та ситуация, когда ты берёшь команду и доводишь её до молодёжного уровня. Я был на подхвате, скажем так. Воспитываешь ребёнка, а его потом в «Локомотив» забирают. А тренер что получает? Ничего. На дядю, получается, работаешь много лет. Дети разбегаются, стимулов работать почти нет. А про Китай? У меня дочь живёт и работает в Шанхае, она как-то и сказала, что есть вариант поработать. Я согласился. Зарплата хорошая. Я за год столько у нас не заработал бы. Поехал. Если бы не мои 60 лет - а у них пенсия в этом возрасте наступает - я бы до сих пор там работал. Мне очень нравится Китай - замечательная страна. Повезло с детьми и родителями. Там всё шло гладко, но в Китае снова оказался без жены и семьи, а меня это не очень-то радует. Не могу я так долго в одиночестве.

- Что про Китай узнали интересного?

- Весь детский хоккей там существует на частные деньги родителей. Я был на юге в городе Чэнду в провинции Сычуань. Мне с тех пор очень нравится китайская кухня, лапша и курица, в частности. Там пища намного острее, чем у нас. Дочь до сих пор присылает приправы из Китая, я уже без них не люблю есть. Нужна острота.

- Чай распробовали?

- Да, но настоящий китайский чай очень дорогой, а тот, что продается в обычных магазинах, не такой хороший.

- Хоккей в Китае - это надолго или интерес после Олимпиады упадёт?

- Я бы не сказал, что там и сейчас интерес большой. В Пекине и Шанхае хоккей людям интересен. На севере возле Харбина ещё интересуются. И, пожалуй, всё. Стадионов мало, дети в основном тренируются в торговых центрах. Почти в каждом торговом центре есть каток, пусть он нестандартного размера, но он есть. Есть проблема в тренерском составе. Плюс плохое финансирование детского хоккея. Мало игр, мало турниров. Местные тренеры боятся играть между собой: если проиграют, у них страдает имидж. Цены очень большие за лёд. Один час тренировки стоит 6000 рублей, если переводить на наши деньги. И все эти траты ложатся на родителей. Это дорого даже для китайцев. Еще проблема в том, что нет местных чемпионатов. Не думаю, что в Китае хоккей будет серьёзно развиваться. Всё затухнет.

- С кем поддерживаете отношения из тех, с кем играли в «Спартаке»?

- Я давно уехал из Москвы и на самом деле потерялся чуть-чуть в плане общения. С Сергеем Борисовым поддерживаю связь. Раньше с Сергеем Голошумовым общался частенько.

- Кого бы хотелось увидеть?

- Всех-всех. Недавно приезжал в Москву, виделся с Ильёй Бякиным. С Кожевниковым поболтал бы, с Володей Тюриковым, с Серёгой Голошумовым, с Вовкой Кучеренко. Саню Куликова с удовольствием бы повстречал, не знаю, как он там? Жив-здоров? Много ребят от нас ушло. Было бы здорово посмотреть сейчас, кто чем дышит и кто что делает.

Варнавский Сергей Валерьевич

Родился 17 февраля 1960 года

Нападающий. Воспитанник «Торпедо» (Усть-Каменогорск).

Игровая карьера:

1977 - 1981 – «Торпедо» (Усть-Каменогорск)

1981 - 1988 – «Спартак» (Москва)

1988 - 1990 – «Торпедо» (Усть-Каменогорск)

1989 - 1990 – «Кристалл» (Электросталь)

1990 - 1991 – «Подхале» (Новы-Тарг, Польша)

1991 - 1992 – «Акрони» (Есенице, Словения)

Достижения:

Серебряный призёр чемпионата Европы среди юниоров (1978)

Серебряный призёр чемпионата СССР (1982, 1983, 1984)

Бронзовый призёр чемпионата СССР (1986)

Чемпион Словении (1992)

В составе «Спартака»: 259 игр (69 шайбы и 41 передача)

Тренерская работа:

Долгие годы работает детским тренером в Калининграде.