Продолжаем публикацию книги легендарного хоккеиста «Я - центрфорвард». Шестого мая Вячеславу Старшинову исполняется 80 лет.

Продолжаем публикацию автобиографической книги Вячеслава Старшинова «Я - центрфорвард». Шестого мая легендарному нападающему «Спартака» и сборной СССР исполняется 80 лет. 

Первая часть I Вторая часть I Третья часть I Четвёртая часть I Пятая часть I Шестая часть I Седьмая часть I Восьмая часть 

Об Анатолии Фирсове сказано столько, что, казалось бы, и добавить нечего. И почти всё, что написано или сказано о Фирсове, однозначно. Его только хвалят, потому что его, кажется, не за что порицать, у него нет недостатков. Почти нет. Надо посетить тренировку сборной или ЦСКА, и станет ясно, почему Фирсов стал Фирсовым. Конечно, громадный хоккейный талант. Но вместе с этим какая нескончаемая, с фантастическими нагрузками тренировочная работа! Анатолий этим не тяготится вовсе. Он живет этим. Живёт хоккеем. Время, которое он проводит на площадке и на тренировках в игре, огромно. Фирсов тратит себя полно и щедро. Такова природа таланта. Он постоянно играл, когда команда оставалась вчетвером, втроём. Его подключали в защиту, когда команда имела численное преимущество...
О Фирсове, комсорге сборной СССР, лучшем нападающем любительского мирового хоккея, знают, наверное, все. Я же помню Толю еще в те времена, когда он в составе команды «Спартак» выиграл первенство СССР среди молодёжных команд. Его пригласили в команду мастеров «Спартака». И сразу же он заиграл отлично. Выступал он тогда в звене вместе с Булгаковым и старшим Ярославцевым, братом Виктора, на месте центрального нападающего. И уже тогда было видно, сколько сердца отдает Толя хоккею.
В 1959 году «Спартак» ездил в турне по Чехословакии. У Толи в этой поездке игра не очень получалась, и я помню, как мы, тогда еще тоже совсем мальчишки, утешая, говорили ему, что он ещё сыграет всем на удивление... И он сыграл. Всем на удивление.
В 1960 году мы проиграли ЦСКА со счетом 1:4. Толя теперь уже знаменит, а тогда совершенно неожиданным щелчком с синей линии в «девятку» забил Николаю Пучкову единственный ответный гол.
Вскоре армейцы пригласили его в свой клуб. Меня иногда спрашивают: осталась ли у нас, спартаковцев, обида на Фирсова? Я отвечаю так: раз мог уйти, значит, должен был уйти из «Спартака»...
Но советский хоккей ничего не потерял от его перехода в ЦСКА. В армейской команде Анатолий стал расти как на дрожжах. И мы по-прежнему надеваем одинаковую красную форму, когда играем вместе за сборную страны.
Его дебют в сборной был таким же блистательным, как и все последующие выступления. Это было в Инсбруке на Олимпийских играх. Мастерство его не было еще так ювелирно отточено, но его боевая самоотверженность позволяла ему и тогда делать чудеса. В решающей игре с Чехословакией он на огромной скорости обыграл одного за другим двух защитников и, врываясь в зону, вышел один на один с Дзуриллой... Защитник успел чуть попридержать Анатолия, и шайба оказалась ближе к Дзурилле, который быстро выкатился, чтобы забрать её, и был уже рядом с ней... Фирсов бросился вперёд и в падении вытянутой клюшкой успел протолкнуть шайбу в ворота... Дзуриллу заменили. А зачем? Разве он виноват в том, что против него играл Анатолий Фирсов?
Мне однажды посчастливилось быть партнёром Фирсова по тройке. Это было в Канаде. Тройка, в которую он мгновенно вписался, будто всю жизнь играл в ней, выглядела так: Майоров - Старшинов - Анатолий Фирсов. Мне надолго запомнилась эта игра. Мы победили канадцев со счетом 4:3, и каждый из нас забросил по шайбе. Играть с ним было легко и приятно. Я получил большое удовольствие, именно удовольствие, от игры с Фирсовым. Зритель нам тогда не очень симпатизировал, но постепенно удалось растопить лёд, и почти половину встречи мы играли под аплодисменты.
Пользуясь необыкновенной популярностью, окруженный поклонением болельщиков, Анатолий не кичится, не зазнается. Он остался скромным парнем, таким же, каким был, когда Александр Иванович Игумнов пригласил его из заводской команды «Алмаз» к нам на Ширяево поле... И пусть я покажусь неисправимым спартаковцем, но я думаю, что есть у Толи и что-то наше, спартаковское.
А что получилось бы, если бы тройка Майоров - Старшинов - Фирсов стала длительной реальностью? Вне всяких сомнений, это был бы сильный ансамбль. И, конечно, тренеры сборной испытывали серьезное искушение закрепить Анатолия в нашем звене. Однако тогда в своем клубе Фирсов играл с очень молодыми, мало кому известными хоккеистами, которых смело ввёл в команду мастеров Анатолий Владимирович Тарасов. В те времена в сборной играли «гроссмейстеры» Локтев, Альметов, Александров, наша тройка, а третье звено должны были составить либо динамовцы во главе с Юрзиновым, либо молодые нападающие ЦСКА. Тренеры советовались и с «гроссмейстерами» и с нами... Что и говорить, для нас этот выбор был нелёгким. Ведь в том случае, если в сборную включаются опытные динамовцы, Фирсов автоматически закрепляется в нашей тройке. В тренировочных матчах и Полупанов и Викулов заявили о себе достаточно убедительно, они регулярно выигрывали у динамовского звена. Откинув эгоистические соображения, мы с Борисом высказались за молодых. «Гроссмейстеры» тоже поддержали кандидатуры Викулова п Полупанова...
Так не состоялось звено Майоров - Старшинов - Фирсов. Зато Анатолий Фирсов стал лидером тройки своеобразной, мощной, очень интересной.
И Витя и Володя стали игроками сборной, будучи ещё совсем мальчиками. Казалось, они не верили в то, что произошло. На своих товарищей по команде они смотрели влюбленными глазами, не скрывая своего юношеского восхищения мастерами. Было что-то очень трогательное в том, как Володя и Витя старались предупредить и уж, во всяком случае, выполнить каждое желание своих новых партнёров. Поддерживаемые Анатолием Фирсовым, заиграли они почти сразу очень сильно.
Володя в высшей степени корректный игрок. Его игре присущ этакий ровный, без приливов и отливов, ритм. Виктор Полупанов играет в рваном, резком ритме, щедро расходуя мощные запасы своей игровой энергии. И если добавим к этому мастерство, опыт и талант Анатолия Фирсова, то станет ясно, что создало тройку — одну из лучших в любительском мировом хоккее.
В 1967 году на первенстве мира они играли великолепно. Достаточно вспомнить их триумф в матче со сборной Швеции, который закончился со счетом 9:1. Их доля в этой победе огромна. Можно сказать — это была их победа.
Приятно побеждать. Приятно быть первым. Но это накладывает ответственность... Надо уметь нести свою славу так, чтобы она не становилась тяжким бременем ни для тебя самого, ни для окружающих. Володя Викулов испытание славой выдержал. У Виктора же, трёхкратного чемпиона мира, чуть закружилась голова от успехов, он чуть сдал... И всё-таки, как говорил Оскар Уайльд, на их стороне величайшее преимущество в мире — молодость…

Все знают о том, что вратарь — главное действующее лицо в хоккейной команде. А как у нас становятся вратарями? Надежда па стихийное появление талантливых самородков попахивает чем-то очень кустарным, не соответствующим современным требованиям. У нас до сих пор нет школы вратарей. И пока её не будет, вратари уровня Терри Савчука или Планта у нас не появятся.
Мне пришлось играть однажды против одного из канадских вратарей, против знаменитого Жака Планта. Наша сборная встречалась в товарищеском матче с юниорами клуба «Монреаль Канадиенс», усиленными пятью игроками основного состава, в том числе Плантом. До этого, разумеется, я много слышал об игре этого отличного вратаря и не раз видел его в игре во время наших поездок в Канаду. Прежде всего бросается в глаза отношение игроков команды к вратарю вообще, и в частности к Планту. Его и фигурально и буквально «носят на руках». Главной целью разминки канадских команд, по-видимому является тренировка и настрой вратаря. Бросают с синей линии, бросают ближе, и складывается впечатление, что забросить ему шайбу, если он видит бросок, невозможно.
Интересно, что плечевой пояс у Планта открыт. Играет он в полуприседе. Верхние шайбы ловит ловушкой. Всё, что летит ниже, попадает в щитки или в трусы.
Сначала создается такое впечатление, что самые сильные, страшные броски ему нипочем, берёт. Пропускает же сравнительно легкие шайбы. Дело тут в том, что пропускает Плант шайбу тогда, когда не видит её, когда он закрыт в момент броска. Открытого единоборства у него не выиграть. Мы проиграли встречу с командой Планта 1:2, хотя играли с большим преимуществом. С другим вратарём был бы счёт в нашу пользу. Три раза Альметов выходил один на один с Плантом, два раза такие моменты были у Вениамина Александрова... А забил гол Планту Владимир Брежнев в тот момент, когда Плант не видел броска, закрытый игроками. Плант опровергает идею пассивной роли вратаря в хоккее так же, как опроверг её в футболе наш Яшин. Он играет в воротах. Альметова он ловил на такой маневр: прижмется к штанге, откроет угол. бросай! Причем это делается не демонстративно, заранее, а как бы случайно... Часто покидает ворота, играя чуть ли не как защитник.
Культ вратаря среди канадских хоккеистов, видимо, отражает культуру хоккея на родине этой игры. Вратарю никогда не делают замечаний в сердцах, ни тренеры, пи игроки. Пропустил шайбу — ему слова никто не скажет.



Я думаю, что талантливых спортсменов на эту ответственнейшую роль у нас не меньше, чем в Канаде. Но там «школа вратарей» рождает игрока. У нас пока всё держится на самородках. И появление отличных вратарей — процесс стихийный, почти не контролируемый.
Николай Пучков — фанатик хоккея в лучшем смысле этого слова. Буквально не спал ночей. Всего достиг своим трудом, своим потом. Подсказывать ему, учить его было некому.
И вот Коноваленко. Самое главное его качество, придающее уверенность не только ему, но и всей команде,— игровая трезвость. Кажется, что его ничто не способно вынести из равновесия. На вопросы о физическом состоянии, форме, настроении обычно отвечает одним словом: «Нормально».
И улыбается. Кажется флегматичным, медленным. Но на площадке преображается. Реакция невероятная. Глубоко переживает редкие срывы. Камнем преткновения для Виктора были матчи с чехословаками. Игра в Инсбруке — 7:5. Поражение в Гренобле!
Когда было решено поставить на игру со сборной Канады Виктора Зингера (была его очередь играть), Коноваленко обратился к нашим тренерам с просьбой разрешить ему защищать ворота в последнем матче чемпионата. Было в этой просьбе что-то такое, во что нельзя было не поверить. Тренеры поверили Виктору. Ворота в матче с Канадой остались «сухими».
Коноваленко любит рассказывать весёлые, не всегда правдоподобные истории. С удовольствием и вкусом, но и с неизменным добродушием «разыгрывает» тех, кто поддается на «розыгрыш». Однажды в Стокгольме он поселился в одном номере с Виктором Толмачёвым. Толмачёв был в Швеции впервые и не знал, что в приёмник, стоящий в их номере, вмонтирован будильник со звоном. И вот чуть ли не в первый вечер (вратари уже улеглись в свои постели) Толмачёв начал было делиться первыми впечатлениями о шведской столице... Зазвонил звонок...
— Что это? — спросил армеец.
— Телефон... — невозмутимо заявил Коноваленко и, сняв трубку, протянул её Толмачеву. — Наверное, у тебя хотят взять интервью... Узнали, что приехал, и забеспокоились.
Толмачёв нерешительно взял трубку... Долго еще в номере вратарей слышалось толмачёвское «алло!!!». Видимо, молодому вратарю и впрямь очень хотелось дать интервью.
Утром Коноваленко рассказывал эту историю несколько раз, каждый раз прибавляя забавные подробности. А Толмачёв только покачивал головой. 
— Разыграл!.. А?



… С приходом новых игроков меняется лицо звена, меняется лицо команды, даже если она изо всех сил стремится сохранить то, что ей осталось в наследство от ушедших ветеранов. Сборная моего призыва пришла на смену славной команде Всеволода Боброва. Почти все мы были молодыми людьми одного возраста, нас объединяло спортивное мироощущение. К прежним традициям добавлялись новые, команда росла. А годом рождения её следует считать 1963 год. Место рождения — шведская столица Стокгольм. Мне кажется, что эта сборная прожила до чемпионата мира 1969 года. В этом году на льду того же стокгольмского стадиона «Юханессхоф» родилась новая сборная.
И всё-таки... Может быть, мне это только казалось, но ни у команды, ни у болельщиков не было полного удовлетворения от нашей игры на чемпионате мира в 1969 году.
Да, конечно, мы вновь стали первыми среди любительских команд мира, но оба матча со сборной командой Чехословакии мы всё-таки проиграли. И в последний день всё зависело от результата игры Швеция — Чехословакия...
Всем нам очень хотелось, чтобы в следующем, юбилейном, году наша сборная играла сильнее. А сделать это было не просто. Нашим многолетним соперникам — хоккеистам Швеции, Чехословакии, Канады — надоело проигрывать. Почувствовав сбои в игре нашей команды в 1969 году, они стали поговаривать, что, дескать, чемпионы мира уже не те, что у них можно выиграть, что пора всерьёз потеснить нашу команду с пьедестала.
Кроме того, чемпионат мира 1970 года должен был состояться на родине хоккея с шайбой, в Канаде. Впервые.
Прежде канадцам и в голову не приходило проводить чемпионат любителей у себя. Они были уверены, что разделаются со своими соперниками на любом льду, в любой стране. Но в последние годы систематические поражения команды «Кленовых листьев» от советских хоккеистов больно ударили по престижу канадцев.
Как никогда серьезно готовились они к первенству. В команду были включены девять игроков из профессиональных лиг...
В Москву на традиционный турнир, где разыгрывается приз газеты «Известия», приехала очень сильная канадская команда. Она не проиграла нашей сборной. Счет был 2:2.
Результат настораживал. Нет, не счёт, а то обстоятельство, что канадцы впервые за последние годы сумели навязать нам свою игру: низкий темп и жёсткую силовую борьбу по всему полю.
Через некоторое время мы отправились за океан в гости к соперникам сыграть по-канадски. Тренеры считали: если мы выдержим жёсткую игру «Кленовых листьев»,— мы победим. Итак, генеральная репетиция чемпионата мира в «канадской манере».
Повезли мы в Канаду не сильнейший состав. Впервые в команду были включены спартаковцы Шадрин и Мартынюк, тройка из Ленинградского спортивного клуба армии: Андреев - Григорьев - Солодухин, защитник из «Химика» Ляпкин, новые вратари — совсем юный Владик Третьяк из ЦСКА и ленинградец Шеповалов...
Мне думается, что план победить канадцев их же оружием не был верным. В нём было что-то слишком уж самоуверенное. Плану не хватало трезвого, разумного расчета.
В самом деле, зачем таким игрокам, как, например, Харламов или Мальцев, идти на силовое единоборство с канадскими защитниками?
Канадцы привыкли к такой игре с детства.
Зато скоростной маневр, острота и гибкость тактического мышления наших хоккеистов не раз ставили заокеанских игроков в затруднительное положение.
Быть самим собой, то есть следовать в игре своим навыкам, своим привычкам, своему образу игры, если так можно выразиться, очень важно.
Я не против того, чтобы всегда учиться, перенимать все новое, полезное и интересное, что есть у хоккеистов самых разных школ, но делать это нужно не изменяя самому себе. Бразильские футболисты вряд ли сумели бы победить английских игроков, играя в «английский футбол»...
А в этом канадском турне мы оказались стороной, приспосабливающейся к сопернику. Мы как бы заранее позволяли канадцам диктовать нам условия борьбы.
В результате многие наши игроки были травмированы, да и общий итог встреч на уровне сборных был не в нашу пользу.
Но это был полезный урок для всех нас. И для меня в частности.



Сезон 1969/70 года я начал неудачно. Играл слабо и очень хорошо это понимал. Чувствовал себя на площадке и вне её удрученным. Старался изо всех сил доказать — себе главным образом, — что спад этот — временное, случайное явление...
И от каждой игры ждал того привычного самочувствия, которое позволит заиграть свободно, раскованно, по-своему. Но оно не приходило.
Турнир «Известий» в декабре — экзамен... Поездка в Канаду — ещё один сложнейший экзамен. Мне необходимо было почувствовать, что «есть ещё порох в пороховницах»,
Ведь я — капитан сборной. Капитан — запевала. Но его «песню» команда подхватывает тогда, когда он сам «поет» не фальшивя.
Нужно было руководить игрой на площадке. А тут язык не поворачивался сделать замечание... Имею ли я право упрекать, подсказывать, руководить, если сам ошибаюсь чаще, чем прежде? Мне было очень трудно.
Выдвинутый в передний ряд атаки, я был ударной, реализующей силой нашего звена, и мне не так уж редко удавалось поражать ворота соперников. Я привык к этой роли, привыкли к ней, видимо, и любители хоккея.
Но уже в 1969 году я почувствовал, что не клеится у меня игра.
Были объективные причины. Одна из них, самая важная, уход из сборной, а осенью и из «Спартака» моего друга и постоянного партнёра Бориса Майорова...
Конечно, с его уходом ушло многое, что составляло игровое лицо, игровой почерк нашей тройки. Моя игра должна была измениться. Но как?
Рядом были мои товарищи, выбравшие меня своим капитаном. Отличные хоккеисты. На льду у них всё получалось как надо — победно, радостно...
И я, в свою очередь, рвался па лёд, бежал, сражался, бросал и... чуть-чуть не забивал. Не шла игра. Но меня ни разу никто не упрекнул.
Подъезжая сменяться, я читал в глазах товарищей: «Не сутулься, не опускай голову! Пойдёт игра!» 
Стараясь не подавать виду, я протискивался на свое место и опускался на скамью тяжелее, чем всегда. А Виталий Давыдов подсаживался ко мне и горячо шептал:
— Хорошо, Слава, всё хорошо... Ещё немного, и всё станет на свое место, пойдёт игра.
Ни тени сомнения.
Игру нужно было найти. И мы искали её сообща. Ты играешь не один. На площадке играет команда. Люди разные. Разного возраста. Может случиться, что меняются твои партнёры. Видимо, должно измениться и распределение ролей. Рядом с Борисом ты был игроком преимущественно реализующим... Теперь в твоей тройке молодые, талантливые Женя Зимин и Саша Мальцев... Не помню, кто из нас первый сказал:
— Саша, ты должен быть на острие атаки. У тебя скорость, манёвр, бросок, твоё дело — завершать...
Это было сказано перед той поездкой в Канаду, когда Мальцев и Зимин пришли ко мне домой, и мы устроили нечто вроде военного совета.
Тройка должна забивать голы, это — главное. В сущности, не так уж важно, от чьей клюшки влетает шайба в ворота соперника— от Жениной, Сашиной или моей. Хотя, признаюсь, всё-таки я не могу почувствовать полного удовлетворения от игры, когда ребята забивают, а я нет...
Вперёд, на острие атаки, в нашей тройке был выдвинут Саша Мальцев. В связи с этим была скорректирована наша работа на площадке. И вот на канадском льду игра наконец пошла. Пошла у всех троих.
Я словно помолодел. Играть стало легко, весело, на поле хотелось шутить, смеяться. И тренеры и ребята радовались вместе со мной.
И вдруг тяжёлые травмы у Жени Зимина и у меня. Команда еще доигрывает последние матчи в Канаде, а нам с Женей накладывают гипсовые повязки в Центральном институте травматологии и ортопедии в Москве. Было от чего расстроиться!
Однако тренеры твёрдо верили в наше выздоровление. Они сказали нам: «Мы на вас рассчитываем».
Не мы первые и, увы, не мы последние лечимся в отделении спортивной травмы у Зои Сергеевны Мироновой. Времени оставалось не так уж много, но с помощью Зои Сергеевны мне удалось встать в строй в короткий срок. Правда, Женя был еще нездоров...
И вот я снова в сборной. И снова в только что созданной тройке.
Саша Мальцев вместо Жени играет на правом краю, на левом — Валя Никитин из воскресенского «Химика». Мы — третья тройка сборной.
Мы не завидовали первым двум, не таили обиды, но, конечно, хотели, чтобы определение «третья» оставалось только цифровым. Соревновательный, бодрый, задиристый дух владел нашими душами.
Тройка новая, но основная игровая идея её была примерно та же, что и в тройке с Зиминым. Схема игры изменилась немного. По-прежнему впереди Мальцев, Валя Никитин в середине, а я цементирую оборону и начинаю атаки. Мы чувствовали верность такого построения.
Кроме отличной техники Валя Никитин принёс в нашу игру любопытный тактический нюанс. Ведь манера игры воскресенской команды, которая делегировала Никитина в сборную, существенно отличается от манеры игры «Динамо» и «Спартака», придерживающихся остроатакующей тактики силового давления. Например, «держать», «возить» шайбу н середине поля у нас чуть ли не грех.
«Вперёд, быстрее вперёд!» — вот наш лозунг.
«Химик» играет по-другому. Для них подержать шайбу, повозить её в средней зоне — благо. «Химик» не «давит» соперника, а как бы успокаивает его, охлаждает наступательный пыл, заманивает в стихию вязкой игры в середине площадки, внезапно взрывая её совершенно неожиданной контратакой.
Соединение игроков различных стилей в нашей тройке оказалось удачным. Ведь тактика силового давления тактика обоюдоострая. И довольно понятная.
Никитин же умеет неожиданно изменить темп игры, он создает неудобную для соперника паузу, ломает ритм атаки, сбивает с толку противника и мешает ему понять наш замысел, приспособиться к нему.
Атака нашей тройки благодаря хитроумному воскресенцу стала своеобразной. Однако завершать её, естественно, чаще всего доводилось Саше Мальцеву. Он это делал отлично...
Вот и оказывается, что материал, из которого создав монолитный коллектив сборной команды страны, — сплав не только индивидуальностей, но и счастливое соединение различных манер, школ нашего хоккея.
Основу сборной, её фундамент, уже много лет составляют сильнейшие хоккеисты армейского клуба столицы. И, конечно, игровое лицо нашей национальной команды, несомненно, имеет много черт ЦСКА.
Умение всегда играть с полной отдачей сил, собранность, сосредоточенность. Строжайшая игровая дисциплина. Отличная физическая подготовка армейских хоккеистов, их техника. Это как бы основа, база сборной.
Азартные спартаковцы, рассудительные и острые динамовцы входят в сборную в меньшем числе, но и они вносят свой вклад в общую победу.

… Анатолий Владимирович Тарасов и Аркадий Иванович Чернышёв. Тренеры, наставники сборной. Неутомимые экспериментаторы. И... прилежные ученики. Всё, что им удалось подсмотреть у наших зарубежных соперников, они жадно складывали в свою хоккейную копилку, чтобы потом на тренировках щедро поделиться с подопечными накопленным опытом.
Тарасов всегда в действии. Тренировкой никогда не руководит из-за борта — только на льду, зажигая игроков своим неуёмным темпераментом. Именно он внедрил впервые в хоккее лозунг «пять в атаке, пять в обороне». Каждая его тренировка, каждое занятие несёт какую-нибудь новинку. Всегда предлагает что-нибудь неожиданное, увлекает за собой в неизведанное... И когда мы видим Тарасова на площадке с его «хоккейными детьми», мы понимаем, в чём смысл его жизни...
Чернышёв — стратег. Его стратегический дар общеизвестен. Он тонко чувствует ход игры, её пульс, её внутренний ритм. Видит на несколько ходов вперед. Вот, скажем, такая тренерская операция, как замена. Чернышев умеет выпустить в самый нужный момент именно того, самого нужного для команды игрока.
… Весной 1969 года динамовцы играли с нами полуфинальный матч на Кубок СССР. В третьем периоде, когда должна была решиться судьба матча, незадолго до конца судьи вбрасывали шайбу на нашей синей линии. Чернышёв выпустил Володю Юрзинова, который прекрасно играет в такой ситуации. Динамовцы выиграли вбрасывание, и именно Юрзинов мгновенно забил гол. Оттуда же, с синей линии... Эта шайба принесла победу команде Чернышёва. А сколько аналогичных моментов было на чемпионатах мира!
Чернышёв обладает замечательным умением до конца выявить все лучшие качества спортсмена. Тарасов подчас нетерпелив. Видимо, ему не хватает времени дождаться, когда хоккеист раскроется полностью. Он требует немедленных результатов... Таков темперамент. Чернышёв же безгранично верит в природу спортивного таланта, в разнообразие его проявлений. Чутко улавливает индивидуальность игрока и почти незаметно помогает ему... Его главная задача — создать условия для проявления таланта.
Здесь, в сборной, дают всходы семена, посеянные скромным и упрямым Николаем Пучковым в коллективе армейцев Ленинграда. Здесь расцветают своеобразные цветы, заботливо выращенные мудрым стратегом из Воскресенска Николаем Эпштейном. Здесь полно раскрылись таланты горьковчанина Коноваленко и москвича Виктора Якушева.
Кажется, чего уж проще: отобрать два десятка лучших хоккеистов клубных команд, надеть на них одинаковую форму, дать возможность «сыграться» на тренировках и в контрольных играх — вот вам и сборная команда! Но даже отобрать лучших, да нет, просто назвать сильнейших оказывается делом сложным, тонким, трудоемким и, главное, невозможным без двух непременных качеств: абсолютного знания предмета и полной объективности…
Ввод в состав сборной страны юных Викулова и Полупанова перед первенством мира в 1966 году — дерзкий и в то же время мудрый шаг наших тренеров. С другой стороны, то, что Владимир Шадрин в Стокгольме в 1970 году играл всего лишь в двух матчах, мне кажется тренерским просчётом. 
…Болельщики — каждый в душе тренер. У каждого свой состав сборной. Свои любимые игроки. Любимые. Но сильнейшие ли?
А тренер тоже человек и чуть-чуть болельщик. Уметь отрешиться от своих симпатий и антипатий — это под силу не каждому…

Мы стали «десятикратными». Теперь уже хоккей с шайбой все реже называют «канадским»...
Канада — родина этой замечательной спортивной игры. В Канаде и сейчас хоккей национальный вид спорта. Вклад, внесённый спортсменами и тренерами Канады в развитие хоккея, поистине неоценим. Но... Теперь всё реже и реже — особенно в нашей стране, да, пожалуй, и в других странах — слову хоккей предшествует слово «канадский»... Игра распространилась и захватывает всё новые и новые слои любителей. Европейские команды (скажем, команды Швеции и Чехословакии) более или менее регулярно побеждают канадскую сборную. Восемь раз кряду наша сборная команда выигрывает звание чемпиона мира.
Мне кажется, что за последние 15-20 лет европейские команды, особенно сборная команда СССР, серьёзно видоизменили хоккей. Я бы сказал, развили его, обогатили новым содержанием, сделали эту игру ещё более интересной, ещё более содержательной, ещё более захватывающей. И этот процесс особенно отчетливо прослеживается на истории встреч команд Советского Союза и Канады. Собственно, эти встречи — столкновение двух в корне отличающихся друг от друга, а в чём-то и вовсе полярных школ, двух разных взглядов на спорт. История встреч наших команд с канадскими ясно говорит о тенденциях развития современного хоккея,
Первая же встреча наших и канадских хоккеистов закончилась совершенно неожиданной победой сборной СССР, Это произошло в Стокгольме в 1954 году на первенстве мира. И если в то время наша победа казалась случайной и уж во всяком случае сенсационной, то в 1969 году всего 15 лет спустя — канадцы, которые в 1954 году и знать-то нас не хотели, приезжают к нам участвовать в играх на приз «Советского спорта» и, как дети, радуются победе над «Химиком» со счетом 6:5. А хоккеисты «Химика» горько переживают свое поражение.
Почему же грозные канадцы, выигрывавшие встречу за встречей чуть ли не с двузначным счётом, споткнулись в первом же матче с советской сборной?
Самоуверенные канадцы не знали нашей команды, не знали ни её козырей, ни её недостатков. Они начали было игру в своей обычной манере: сильнейшим спуртом, который должен был ошеломить, подавить, испугать противника... А наши ребята не испугались. Мало того, силовому шквальному давлению противопоставили пас, разумное использование скоростей, коллективизм.
В те времена нашим главным козырем была реактивная скорость хоккеистов, особенно крайних нападающих. Ведь большинство спортсменов пришли на маленькие площадки канадского хоккея с широких ледяных полей русского хоккея, и их быстрота явилась откровением для канадцев. Наша команда выигрывала, как правило, за счёт численного преимущества в зоне соперника, создаваемого благодаря значительному превосходству в скорости.
Но вот что бросалось в глаза — канадцы умели вести силовое единоборство, нам же предстояло этому учиться. У канадцев бросок по воротам был точнее, чем у нас. Оки отлично умели выигрывать добивание. Мы же почти не шли на отскочившую шайбу. Чего греха таить, мы любили забить чистый гол, выйдя чуть ли не втроем против одного. Но это не всегда получалось, несмотря на наше преимущество в скорости.
И мы стали учиться у канадцев, учиться без ложного самолюбия, учиться прилежно. И кажется, кое-чему научились. Вот эта черта нашей сборной очень помогла нашему хоккею. И наоборот, наши канадские соперники долгое время презрительно не желали присмотреться к нашему стилю. Только регулярные поражения «Кленовых листьев» от наших команд, в том числе и от клубных, таких, например, как «Крылья Советов», которые победили сборную Канады, усиленную профессионалами, со счетом 4:1, лишили, кажется, родоначальников хоккея их самоуверенности.
Канадцы начали учиться и кое-что перенимать у нас. Ну, например, ещё несколько лет назад канадцы не хотели знать никакой другой тактики, кроме открытого, кое в чем бесшабашного силового давления. Теперь же они пытаются применять прессинг. Правда, и тут они последовательны не до конца. Скажем, они «берут» наших крайних нападающих от синей до синей линии, в центре площадки, а у себя в зоне, как правило, не выдерживают. Побеждает желание наброситься на нашего игрока, сбить его. По двое, по трое они наезжают на прорвавшегося крайнего, и он получает возможность острым пасом «отрезать» потерявших душевное равновесие защитников... Мы же прессингуем до середины своей зоны. У канадцев но хватает пока на это терпения.
В прежние времена ошеломляющие спурты канадцев решали исход встречи с европейскими командами уже в первом периоде. Физическая подготовка не играла решающей роли для канадских хоккеистов. Они уставали значительно раньше наших игроков, но за счёт превосходства в силовой борьбе, в количестве и точности бросков по воротам им удавалось вести до конца матчей более-менее ровную игру.
Но теперь и мы научились почти всему, что умеют заокеанские игроки, а они ещё не взяли на вооружение то новое, что принёс европейский, и особенно советский, хоккей...
Правда, канадские хоккеисты и тренеры, вслед за шведами и чехословаками, стали присматриваться к нашим тренировочным системам, и это начинает давать свои плоды. Теперь уже канадцы не так быстро устают, они уже не выдыхаются после шквального первого периода, они умеют распределить свои силы на всю игру и до конца сохранить их. Словом, канадцы начали учиться у нас. И это естественно. Европейская, советская школа хоккея, на мой взгляд, прогрессивнее...

Продолжение следует