Продолжаем публикацию книги легендарного хоккеиста «Я - центрфорвард». Шестого мая Вячеславу Старшинову исполняется 80 лет.

Продолжаем публикацию автобиографической книги «Я - центрфорвард» в преддверии юбилея замечательного нападающего «Спартака» и сборной Советского Союза.

Первая часть I Вторая часть I Третья часть I Четвёртая часть I Пятая часть I Шестая часть I Седьмая часть

ГЛАВА ПЯТАЯ. «ДЕСЯТИКРАТНЫЕ!»

... Весенний Стокгольм 1963 года,
Шведская столица принимала лучшие любительские команды мира.
Наша спартаковская тройка тогда была неразлучной. Видимо, руководители команды это учли и поселили нас не вдвоем, как всех остальных, а втроём в большом двухкомнатном номере. Отель назывался «Мальмен», располагался он почти в центре города, в очень красивом месте. Мы любили гулять здесь, бродили по улицам и делали вид, что хоккей нас совершенно не интересует...
Наш номер в гостинице был «клубным» номером сборной СССР. У нас обычно собирались ребята. Ребята, которые потом сумели восемь раз подряд завоевать золотые медали чемпионов мира.
Титулов и громких побед ещё не было, во всяком случае, у большинства из нас. Мы шагали в неизведанное и, конечно, очень волновались. По вечерам не смолкали горячие разговоры. Смотрели игры наших соперников... Как мы «болели» тогда!..
А потом, совсем поздно, наши гости расходились по своим номерам. Мы оставались втроем: Женя, Боря и я. И еще долго говорили друг с другом. Тихо, почти шёпотом. Но никак не могли наговориться всласть...
Мне не всегда удавалось быстро уснуть. Вспоминалось детство. Вспоминалось ярко и вещественно. Так, что начинало казаться — темнота нашего номера в стокгольмской гостинице «Мальмен» пахнет льном и рожью, как в те далекие-далекие дни под Ржевом. 
...Мама повезла меня и сестру мою, Розу, на лето к родственникам в деревню. Мы ехали на поезде, потом на автобусе, а теперь идём по мягкой деревенской земле. Долго-долго. У нас большой чемодан и бидон. Я говорю маме:
— Дай, я понесу...
Она отдала мне бидон. Я шёл, шёл и как-то незаметно для себя оставил бидон на дороге... Пришли в деревню. 
— Где бидон?
— Не знаю...
Взрослые пошли искать его и нашли.
Это было летом 1946 года. Мне было шесть лет. По берегам неширокой речки, текущей мимо нашей деревни, земля еще зияла свежими ранами. Попадались не заросшие травой окопы, воронки от снарядов и бомб.
Жил ещё тогда мой дед Ефим Кузьмич Петров. Он служил когда-то буфетчиком на флоте. В деревне его звали «Старшиной», видимо, отсюда и пошла наша фамилия — Старшиновы. Я помню большую белую бороду и густые седые волосы деда. Ов был крепким человеком, прожил 93 года.
Нас, детей, возили в деревню подкормиться и поработать. Вязали лён в снопы. У каждого колхозника была своя дневная норма — полоса. И мне давали полосочку...
А по вечерам взрослые одевались почище и шли гулять по большаку. Я толкался меж ними и канючил, чтобы и меня взяли на гулянье. И вот однажды на меня надевают чистую рубашку и новое серенькое пальто.
Гулять по большаку скоро нам с Розой надоедает, и мы идем на пруд. Я влезаю на плотик и отталкиваюсь шестом от берега. А руки слабенькие, уронил шест в воду. Полез на край плота доставать шест и свалился, как был в новом сером пальто. На крик Розы примчался тракторист и вытащил меня дрожащего из воды. А я уж было захлебнулся. 
За домом у бани росла черемуха. Я забирался всё выше и выше. Знал, что наверху она слаще... А то с ребятами играл в сосновом бору, в окопах, на берегу Волги. Грибов видимо-невидимо. Однажды прямо под нашими окнами я нашел двенадцать белых грибов...
Теперь я езжу туда, на родину отца и матери, каждый год. И всякий раз чувствую, что ни с чем не сравнится трогательная красота этих мест.
Деревня примостилась на пологом холме, спускающемся к Волге... Вокруг лён и рожь. Тёмные леса оттеняют зеленое покрывало льна, чистое и нежное. Река пахнет чем-то... не знаю чем. Хочется дышать, дышать, увезти с собой и вечно помнить этот запах...

Я задумываюсь о первых товарищах по сборной.
Некоторые из них еще надевают рубашку с буквами СССР, другие покинули большой хоккей. Но они все всегда с нами, на ледяной площадке. Дорогие друзья, милые наши товарищи!
Мне посчастливилось не один раз выступать в составе нашей сборной вместе с великолепными мастерами: Константином Локтевым, Александром Альметовым и Вениамином Александровым. Гроссмейстерская тройка! Любители хоккея хорошо помнят неповторимую игру армейского трио. И кажется мне, что рано ушли из большого хоккея эти мастера. В 1969 году простился с хоккеем последний из ветеранов звена — Вениамин Александров. Это было 11 мая, после того, как закончился матч ЦСКА— «Спартак», а с ним и первенство СССР.
Для нас, спартаковцев, это был счастливый день. Упорное сражение за высшую ступеньку пьедестала закончилось трудной, очень трудной победой нашей команды. И казалось, ничто не сможет омрачить нашу радость. Но в этот вечер в последний раз надел свои хоккейные доспехи большой мастер... Я подъехал к Вениамину, чтобы передать ему приветствия, вымпелы и подарки от спартаковцев. Он улыбался... Мужественный и сильный в игре, он оставался таким и в эти, всё-таки печальные минуты. А у меня сжалось сердце...
Стадион стоя приветствовал мастера. В тот день, когда трибуны поделились на горячих приверженцев армейской команды и не менее жарких спартаковских болельщиков, не было во Дворце спорта любителя хоккея, который бы не отдал должного мастеру, покидавшему хоккей. Это было единодушным признанием выдающихся заслуг Вениамина Александрова перед советским хоккеем.
Вениамин Александров всегда был приверженцем красивой, изящной игры. Только от такой игры он получал настоящее удовлетворение. Но в то же время этот эстет хоккея — второй, после Гурышева, бомбардир в нашей стране! В Любляне в тяжелом матче со шведами при счете 0:2 именно он забросил первую ответную шайбу с очень острого угла в ближний угол ворот. Вратарь был ошеломлён...
Я играл с Веней в одном звене на Олимпийских играх в Гренобле. Изумительный партнёр! Пас тонкий, точный, хитрый, абсолютно нестандартный и всегда очень красивый. Тяжёлая травма не позволила ему тогда сыграть турнир до конца. Но его дельные советы, доброта и сердечность помогали его товарищам довести чемпионат до победы. Вениамин Александров долго играл в сборной и прожил в ней яркую содержательную спортивную жизнь
«Гроссмейстерская» тройка! Мне кажется, что впервые сама идея хоккейного звена как единого спортивного организма наиболее полно воплотилась в игре этого армейского ансамбля. С появлением альметовского звена утвердилась манера игры тройки, в которой взаимозаменяемость, разнохарактерность игроков обеспечили очень высокий уровень комбинационности. Самое интересное у армейцев — это их яркое, остроумное игровое мышление и глубокое понимание логики игры.
Вот их привычная комбинация. От защитника следует кинжальный пас Локтеву, который, скрытно обработав шайбу, мгновенно передает её стремительно уходящему налево Альметову, в центре — Александров, он освобождает лёд Альметову и врывается в зону на его место... На всю комбинацию уходит две-три секунды...
Что этому противопоставить? Кстати, нападающие этого звена получали первый пас от защитников на границе своей зоны. Ещё бы, ведь сзади у них играли Эдик Иванов и Саша Рагулин!..
Мозгом и душой альметовской тройки был, несомненно, Константин Локтев. На его плечи ложилась основная масть подготовительной, собирательной, неэффектной работы. Это распределение ролей было органичным для звена, где два других аса недолюбливали как раз то, что любил и умел делать Локтев. Константина отличал неиссякаемый энтузиазм и светлый игровой оптимизм. Он был самым старшим в звене, но всегда казался мне самым молодым. Душевный, веселый человек. Пытаюсь припомнить... нет, не могу вспомнить... Не видел я его унывающим!..
Александр Альметов не был так азартен, как его партнёры. Его игра, в которой были и подчёркнутый рационализм и блестящая альметовская техника, всегда оставалась на самом высоком уровне.
Мне в клубе часто приходилось играть против Саши. Зная все его достоинства, я готовился к этим встречам тщательно и, как мне казалось, всесторонне. Отлично знал, чем чреват выход Саши на «свою», альметовскую, позицию. Делал всё, что мог, чтобы не допустить этого, но в ворота «Спартака» влетала всё-таки очередная альметовская шайба.
Когда я говорю о Саше, что он играл ровно и без вспышек, это вовсе не отрицательная характеристика. Просто он играл, на мой взгляд, почти всегда безошибочно. Даже в те редкие, совсем редкие моменты, когда у Альметова вдруг «не шла игра», он оставался большим мастером хоккея. Видимо, в этом и основа альметовского характера.
В Любляне в 1966 году не заладилась сначала у него игра. Саша злился на себя. В несвойственной для себя манере шёл напролом. Работал сверх сил, но всегда послушная шайба летела куда угодно, только не в ворота...
В матче со сборной Польши «гроссмейстеры» разыграли стремительную комбинацию... Выскочивший на «пятачок» Локтев замахнулся. «Уложил» вратаря... но не бросил сам, а мгновенно отдал шайбу Саше на его излюбленную позицию. Ворота пустые. Это была стопроцентная возможность...
«Наконец-то!»— как бы прокричал всем своим стремительным обликом центрфорвард и яростно щелкнул... И попал в щиток лежащего вратаря.
Опять не забил!.. Успокоить Альметова было нелегко. Но прошло время, и во встрече со сборной Чехословакии и Локтев и Альметов забросили «свои» шайбы. Всё стало на свои места...
У каждого «гроссмейстера» этой тройки был свой стиль, своя неповторимая манера. Но они не вспоминаются мне порознь. Я их буду помнить всегда как удивительный ансамбль замечательных спортсменов. Константин Локтев, Александр Альметов, Вениамин Александров.

В команде его редко называют по имени, чаще по отчеству — Прохорыч. Мягкий, тихий, очень скромный человек. Виктор Якушев. Не любит говорить, а если говорит, то очень мало. Любит и умеет слушать...
На льду это разносторонний, всё умеющий мастер. Но Якушеву не везёт в сборной: только однажды он выступал вместе со своими партнёрами по клубу, это было в 1961 году. А обычно он играл то в одной, то в другой, то в третьей тройке. И, вероятно, не только у меня сложилось впечатление, что Виктор Якушев может играть на любом месте в команде. А между тем это центрфорвард, я бы даже сказал, прирождённый центрфорвард.
Я всегда старался учиться у него и брать с него пример. В игре случается разное. Бывает и явная несправедливость: его ударил партнёр в схватке и его же судьи удаляют с поля. Он — ни слова. Едет к скамейке оштрафованных и, казалось бы, совершенно спокойно смотрит оттуда за игрой... Никогда не отвечает грубостью на грубость, казнит грубияна тем, что просто не замечает его.
Мне пришлось играть в одной тройке с Виктором на чемпионате мира в Любляне. Хорошо с ним играть. Якушев отлично видит поле. Пас — главное в его игре. Надёжно, как лучший защитник, играет в обороне. Обладает редким, ценнейшим качеством зачинателя атак — всегда играет на товарища. Подтекст его действий на площадке один: чтобы команда выиграла. Не случайно в Любляне мне удалось забросить одиннадцать шайб. Почти половина шайб была заброшена с его подач.
Необходимый игрок. Любит черновую работу и бесстрашно играет корпусом. Конечно, он не так эффектен, как Александров, но зато, когда команда в меньшинстве, тренер обязательно скажет, похлопав его по плечу:
— Виктор, на лёд!..
Очень рано, на мой взгляд, вывели из сборной этого скромного, но несокрушимого бойца. Очень рано. И как-то очень тихо...

Если бы меня попросили назвать пару идеальных защитников, идеальную пару, я бы просто назвал два имени: Эдуард Иванов и Александр Рагулин.
Внешне они очень разные. Острый, взрывной, импульсивный Эдик. Горячий, пожалуй, чересчур горячий. Боец до мозга костей. Казалось, он был полной противоположностью спокойному, уравновешенному, добродушному Саше Рагулину. Но спокойствие Саши это вовсе не равнодушие, не инертность. Это спокойная уверенность в своих могучих силах, в своем прочном мастерстве. Это богатырский былинный темперамент, лишённый каких бы то ни было нервических примесей.
Они отлично умели и начать, а если нужно, и завершить атаку. А ещё лучше играли у себя в зоне, где почти всегда оставались хозяевами положения... Во время наших поездок за рубеж они обычно поселялись вместе. Так же было и в одном из наших американских турне. Из номера, в котором они жили, как всегда, слышался нескончаемый спор. Как-то я проходил мимо и решил зайти к ним. В номере работал телевизор, и спор шёл о том, какую программу смотреть... Саша любит джаз, а Эдику нравятся ковбойские фильмы. К телевизору подходит Рагулин, переключает программу, и на экране танцы... Эдик очень быстро закипает...
— Ну что хорошего? Дергаются, как черти на ниточке. .
Не выдержав, кидается к телевизору... И вот уже на экране Юл Бринер, непрерывно отстреливаясь, скачет через нескончаемые прерии... Сан Палыч, не повышая голоса, с каким-то сочувствием говорит Эдику:
— Знаешь, у меня стреляет в голове от этого зрелища... Как ты можешь смотреть эту белиберду пятый раз!.. 
— Да ты что? Это же совсем другой фильм!..
— Не может быть!.. А мне кажется, что это тот же, что показывали вчера. Одно и то же: ни смысла, ни толку, одна стрельба...
Иванов от возмущения не находит слов. Я незаметно ухожу, оставляя защитников наедине со злополучным телевизором...
На площадке, в игре с ними очень легко и спокойно.
Вторая пара защитников нашей сборной команды тоже достаточно известна. Виктор Кузькин и Виталий Давыдов. Виктор — армеец, Виталий — постоянный представитель динамовского коллектива в национальной команде. В 1969 году в Стокгольме обстоятельства разлучили дружную, слаженную пару. Они всегда были так спаяны, так легко понимали друг друга, что казалось — они воспитанники одного клуба, что и во внутреннем нашем чемпионате Виктор и Виталий играют в одной команде.
Давыдов, несмотря на свой небольшой рост, любит и очень хорошо умеет играть в корпус. В этом не очень разговорчивом человеке спрятан подлинный спортивный темперамент. Он играет с полной отдачей всегда, каков бы ни был противник. А как он готовится к игре! В этом смысле он похож на нашего Бориса Майорова.
У Давыдова есть своя «программа» защитника: выезжая на лёд, он, чуть улыбаясь, говорит: «Сегодня нужно сыграть на нолик».
И действительно, защищается Виталий блестяще, в этом он, пожалуй, непревзойдённый мастер. Но мне, как нападающему, заметна и его менее сильная сторона: в начале контратаки он играет не слишком остро. Давыдов сдержан и осторожен. В аналогичных ситуациях Иванов и Рагулин, не говоря уже о Блинове, обязательно пошли бы на обострение, рискнули бы... Виталий предпочитает верный ход, с минимумом риска.
Виктор Кузькин как бы полная противоположность маленькому Давыдову, Это открытый, задорный, а иногда даже излишне резкий игрок. Виктор от природы очень одарен. И эта одарённость позволяет ему играть без срывов, без спадов. Но, как мне кажется, этот талантливый спортсмен полностью не раскрыл себя. Уж очень он несерьёзен, что ли... Шагает по жизни шутя.
Виктор перешел в защиту из нападения и, может быть, поэтому так стремителен и быстр. Любит играть впереди. И у него это ничуть не выглядит авантюрой. Всегда успеет вернуться назад. А его острые, результативные проходы по краю делают его как бы четвертым нападающим.
…В третьем периоде счет 3:3. Армейцам не удается использовать почти двухминутного преимущества, когда пятеро играли против троих. А «Спартак» становится чемпионом даже при ничейном исходе матча. Это совершенно не устраивает ЦСКА, но ход игры всё более осложняется для многократного чемпиона. Вот уже армейцы остаются вчетвером. Мы атакуем. Армейцы защищаются. Кузькин у себя в зоне забирает шайбу. Следует неудержимый проход к воротам «Спартака» и .. ЦСКА впереди. Вот так защитник!.. Правда, до конца матча нам всё же удается сравнять счет, это сделал Евгений Майоров. Удалось и удержать ничейный, для нас победный, результат...
А вот матч со сборной командой Швеции на Зимних Олимпийский играх в Инсбруке в 1964 году. Этот матч можно смело назвать триумфом наших защитников. Мы победили шведов со счетом 4:2. Три шайбы забросили игроки обороны — Виктор Кузькин, Александр Рагулин, Эдуард Иванов…

Продолжение следует