Продолжаем публикацию книги легендарного хоккеиста «Я - центрфорвард». Шестого мая Вячеславу Старшинову исполняется 80 лет.

В преддверии 80-летнего юбилея легендарного форварда «Спартака» и сборной СССР продолжаем публикацию книги Вячеслава Старшинова «Я - центрфорвард», которая вышла в свет в 1971 году. 

Первая часть I Вторая часть I Третья часть I Четвёртая часть

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. МОЙ «СПАРТАК»

В Серебряном бору немосковская тишина, только поскрипывает снег под ногами. Спартаковский автобус уже пуст. Наш водитель ждет меня.
— Знаешь, ребята вчера щенка принесли, Володя Марков за молоком пошёл... 
— Как назвали?
— Я предлагал Спартаком назвать, а Сашка Мартынок говорит - Спартаком не стоит, больно чахлый, назвали Цезарем...
Разговоры в столовой начинаются лишь в самом конце обеда. До этого едим сосредоточенно, тихо. Проголодались. Изредка Лёша Макаров посмотрит светлыми насмешливыми глазами на Сашу Якушева, рассеянно отодвигающего от себя тарелку, и скажет:
— Доедай, доедай! Для здоровья полезно, в рыбе фосфор, и волевое начало укрепляется, когда все доедаешь до конца...
— А главное, порядка больше,— добродушно добавляет Валерий Кузьмин...
По дороге к двухэтажному дому, где расположены наши спальни, Саша догоняет доктора и снова начинает мучить его расспросами. Он скоро сдает в институте зачет по физиологии...
После обеда приходит Женя Паладьев.
— Слава, у тебя есть лишняя тетрадка?
Получив тетрадку, Женя уходит к себе в комнату. Он готовится к госэкзаменам по теории и методике физического воспитания...
Хочу переодеться. Не тут-то было, кто-то стучится. Зимин или Мигунько? Точно. Так и есть. Зимин.
— Слав, дай что-нибудь почитать...
У меня с собой только «Пётр Первый» и «Звездные часы человечества». Поколебавшись, даю Жене Цвейга.
— Интересно? — спрашивает Женя. 
Взял книгу. Стучится к Мартынюку и Маркову: посмотреть на щенка захотелось.
— Ребята, нет у вас сегодняшнего «Советского спорта»? Получает газету. Тут же забывает её у телевизора.
Ещё Володя Мигунько. Ему тоже вечно что-нибудь нужно. Вчера перед самой игрой в раздевалке не давал покоя Кузьмину:
— Валера, дай изоляцию...
Через несколько минут снова:
— Валера, дай шнурок...
Слышу голос Зимина, доносящийся с улицы:
— Я сегодня в Дом кино еду, меня пригласили... 
За игру Женя никогда не получает средних отметок. Или два с минусом или пять с плюсом. Как он не похож на спокойного, рассудительного Володю Шадрина. Даже когда Шадрину очень плохо, он не сыграет хуже, чем на тройку. Правда, и пять с плюсом он получает редко...
Сейчас бы разойтись по своим делам. Но ребята снова, словно кто-нибудь их позвал, собираются вместе. Охают, ахают, вспоминают вчерашнюю игру...
И вдруг я вижу их, своих товарищей по команде, словно со стороны. Какие они... юные! Зритель видит их поднятыми на котурны коньков, одетыми в устрашающие хоккейные доспехи. Зритель видит их неуязвимыми..
А они расстраиваются почти до слез, радостно хохочут даже не очень смешной шутке. Веселятся и шалят, словно они и вправду дети малые, если им улыбается удача. Огорчаются так же по-детски до отчаяния, когда удача отворачивается от них. И я чувствую потребность нежно ободрить ребят. Рассказать им что-нибудь отвлекающее, обнадеживающее. И я вспоминаю, как утешал меня мой отец в нередкие минуты моих детских неудач...
— Да разве это горе, ребята?! Сколько мы им проигрывали, да как! И ведь старались изо всех сил, бывало, а пропускали по дюжине шайб... А однажды и чёртову дюжину они набросали нам. Помнишь, Борис? — обращаюсь к подошедшему Майорову.
И его суровое лицо светлеет, он улыбается.
— Что ты им рассказываешь? Их так не били, они у нас небитые, потому и расхныкались. А нам и погоревать-то некогда было, через день били нас — динамовцы, потом «Химик», а мы носов не вешали. Только злее становились.
— По-спортивному злее, — добавляю я.
И что-то, видимо, меняется в настроении ребят, словно светлее становится вокруг, хотя на самом деле вечереет, и над аллеями Серебряного бора зажигаются фонари...
Если игра вошла в твою жизнь, властно захватила главные позиции её, с игрой не хочется расставаться, так же как не хочется расставаться и с молодостью. Но уже понимаешь, что когда-нибудь это время придет...
Мой друг рассказал мне недавно один примечательный эпизод. Он большой любитель хоккея, мой друг, и, конечно же, пришел на матч ЦСКА — Спартак, открывающий сезон 1969/70 года.
Дворец спорта заполнен возбуждёнными болельщиками, предвкушающими большую хоккейную премьеру. Заняты уже почти все места на трибунах. Только что закончилась разминка команд. По лестнице поднимается высокий, начинающий полнеть мужчина. Он проходит по ряду и, взглянув еще раз на билет, втискивается на свое законное место между двумя спорщиками. Но те двое не сразу сдают позиции и продолжают обсуждать предстоящий матч, то и дело подталкивая с двух сторон своего молчаливого соседа. Вроде бы даже обижены на него — зачем, мол, пришел, если ничего сказать не можешь...
А мой друг всё смотрел на этого мужчину, стараясь вспомнить, где же, где же он его видел...
Диктор по стадиону между тем сообщает о том, что через несколько дней во Дворце спорта состоятся большие эстрадные концерты... О том, что в конце недели на Большой спортивной арене — физкультурный праздник.
Мой друг оглядывается по сторонам... Стадион взволнованно ждёт игры... Все косятся на арку, ведущую под трибуну, за кулисы матча, откуда должны появиться хоккеисты. Как выглядят сегодня? Как настроение?.. И никто из болельщиков не знает, что в двадцатом ряду, на сто четырнадцатом месте сидит... «И знаешь, кто это был? — спросил мой друг и, пристально всматриваясь в мое лицо, выпалил: — Альметов. Александр Альметов».
Признаюсь, я часто думаю теперь об этом…

Видеоролик c YouTube
Так сложилось, что впервые мастеров игры в хоккей шайбой я увидел сразу очень близко. Мне шёл восемнадцатый год, когда я был поставлен в команду «Спартака» на игру с воскресенским «Химиком». Было это в Воскресенске в 1958 году. До этого мне почти не приходилось видеть игры мастеров. Потрясение, которое я пережил в тот день, помешало, видимо, мне и тогда как следует разобраться в происходившем на площадке. Не знаю, что чувствовал Кузнецов, как и я оказавшийся тогда впервые в команде, но я был словно в бреду. 
Куда бежать? Надо бежать вперед — я бегу назад... Так было... И может быть, именно потому, что хоккей предстал передо мной весь сразу и захватил меня полностью, я так и не успел выбрать пример для подражания, «не сотворил себе кумира». Я открывал для себя хоккей, а хоккей раскрывал меня...
Сейчас в нашем третьем молодежном звене выделяется девятнадцатилетний Костя Климов. У него хорошая техника. Так же, как его партнеры Анатолий Севидов и Геннадий Крылов, он легко и быстро катается на коньках. Парнишка он храбрый. Надеюсь, станет настоящим хоккейным бойцом. Он хладнокровный, не по-юношески расчетливый, трезвый спортсмен.
Что же подчас мешает ему, тормозит его рост? Ему «мешает»... Владимир Викулов.
Костя по-детски влюблен в этого замечательного мастера. Да что там влюблен — он обожает его и копирует своего идола даже в мелочах!
В команде у нас над ним дружески подтрунивают:
«Наш Костя... Викулов!»
Костя подражает знаменитому хоккеисту в манере кататься, пытается повторять викуловские приемы.
Но, как у нас принято говорить, психофизическая структура и спортивный характер Климова не во всем соответствует выбранному им эталону. Костя, по-моему, самобытен и интересен сам по себе.
С другой стороны, наш Володя Шадрин, спортсмен, идущий своим, непроторенным путем, сумевший даже слабости свои превратить чуть ли не в достоинства. Потому-то так трудно играть против Шадрина, что он ни на кого не похож.
…Когда мы видим юного хоккеиста, только что перешедшего в команду взрослых, в команду мастеров, не будем судить его строго по первым играм. Он преодолевает такой сложный, такой трудный барьер! Он расходует столько физических и духовных сил и так безудержно, что невозможно увидеть подлинное лицо игрока, правильно оценить его перспективу. Как тут важно поддержать мальчишку, вселить в него уверенность, дать ему почувствовать дружеский локоть товарищей по команде!
И только ли новичкам?
...В февральском матче 1969 года ЦСКА — «Спартак» перелом в игре наступил, вернее, наметился во втором периоде. Первая треть закончилась с ничейным счетом — 1:1. А во втором периоде, несмотря на некоторое наше игровое преимущество, изменить счет в свою пользу мы долго не могли. Это было очень зыбкое преимущество. Понимали это и мы, и армейцы. И знали, что огромное значение будет иметь вторая шайба. Только кто её забьет— «Спартак» или ЦСКА?
И вот наконец у Зимина стопроцентная возможность вывести команду вперед... Неминуемый гол! Мы все поднялись со своей скамейки, подхваченные какой-то стремительной силой... Нам показалось, что трибуны застонали: невозможный, необъяснимый промах! Какая досада! Какая нелепая ошибка!
И Женя Зимин чуть не плача поехал на скамейку запасных. К тому времени Женя еще не вошел в свою лучшую форму, был временно выведен из состава первой сборной страны и в «Спартаке» играл не в своем, а во втором, шадринском, звене. Он очень старался, словно хотел доказать, что тренеры сборной к нему несправедливы... Он только-только находил свою игру в том сезоне...
Тяжело опустился он на скамью рядом с Борисом Майоровым. И обычно резкий, вспыльчивый, задыхающийся от досады и азарта Борис Майоров ласково сказал, склонившись к Жене:
— Ничего! Ещё забьешь сегодня, Ёжик...— И потрепал его огромной перчаткой по шлему. Какой же радостной благодарностью вспыхнули большие глаза Жени! Я почувствовал, что Борис сказал то, что, видимо, каждый из нас хотел сказать Зимину...
И Женя действительно через несколько минут забрасывает шайбу, которая выводит нас вперёд...
Так что же такое хоккейная команда?
Коллектив единомышленников? Да, конечно. Но я никогда не полагал, что мы все должны быть похожи друг на друга игровой манерой, игровым лицом. Наоборот, хорошая команда — это очень разные игроки, яркие индивидуальности.
А что нас объединяет? Чем отличается спортивное мировоззрение команды ЦСКА, к примеру, от спортивного мировоззрения «Спартака»?
Складывались команды по-разному и в разное время. Самые «старые» в «Спартаке» пришли в команду десять-двенадцать лет назад. Пришли, когда хоккейные традиции «Спартака», если говорить откровенно, были только в названии команды, в её форме.
Анатолий Владимирович Тарасов, самый «старый» армеец в хоккее, руководит командой со дня её основания. «Программа» команды (система взаимоотношений, этика, характер и манера тренировок и др.) выработана давно, первыми поколениями армейцев вместе с Анатолием Владимировичем. Растущий от года к году авторитет тренера, его совершенно уникальная роль в отечественном хоккее наложили свой особый отпечаток на эту «программу». Так, основные игровые идеи армейцев — идеи их «главнокомандующего». В команде армейцев нет хоккейных «рядовых», все хоккеисты отличные «командиры-исполнители», умеющие чувствовать и понимать волю и идеи своего «главнокомандующего». Игрок, приходящий в ЦСКА, как бы приходит под тактические знамена Тарасова. И он становится частью великолепно отлаженной и отлично функционирующей системы.
«Спартак» складывался по-иному.
В 1960 году мы занимали семнадцатое место. Гандикап не спасал нас от поражений. Но в тот же сезон, несмотря на результаты, появилась надежда. В команду пришли молодые Валерий Кузьмин, Алексей Макаров, Валерий Фоменков, Игорь Кутаков. И самая главная надежда — наш новый тренер Александр Никифорович Новокрещёнов.
Он был молод тогда, этот жизнерадостный, активный, «заводной» человек. Он не был ни известным хоккеистом в прошлом, ни известным тренером. Пришел он в «Спартак», покинув руководящую работу в федерации хоккея, имея скорее созерцательный, нежели практический, опыт тренерской работы. Но он успел побывать с нашими хоккейными делегациями в Канаде и, видимо, зорко всматривался в игру тамошних команд.
Наш обаятельный тренер энергично будоражил юных аутсайдеров. Никаких особенных технических новинок, никаких глубоких тактических ходов. Но он поверил в нас...
Он придумал команде новую форму, подчеркивающую наш клубный патриотизм. На груди наших хоккеистов ярко и броско теперь было написано: «Спартак». 
Он учил нас игре жёсткой, бескомпромиссной, видимо подсмотренной им в Канаде. «Держи палку жёстко!» восклицал он. «Шайбу под удобную руку — и хлещи!..» И мы «хлестали». Иногда дрались, преступали границы правил, но наш тренер не останавливал нас, не одергивал... Порой он вёл себя вовсе не как тренер, а как спартаковский болельщик-фанатик. Вступал в спор с судьями и с соперниками.
У «Спартака» появилась слава. Это была слава бесшабашной, импульсивной, но перспективной команды. Команды, способной на внезапный эмоциональный подъем. В следующем году мы были уже на шестом месте. И вот наступил 1962 год.

Видеоролик c YouTube
«Спартак» начал сезон, как заурядный коллектив. И вдруг весной команда стала подниматься словно на дрожжах. Какой уж там гандикап! Перед «Спартаком» не устояла ни одна команда, кроме армейцев...
Мало кто понимал происходящее. Самые приверженные почитатели команды до последней минуты не могли поверить в такой внезапный успех. Тонкий знаток спорта, наш верный болельщик народный артист СССР Михаил Михайлович Яншин делился той весной своей радостью с моим другом:
— А что, молодой человек, пожалуй, «бронза» достанется «Спартаку» на сей раз?..
— А если «золото»?
— Ну, это вы хватили, друг мой! Так не бывает... 
Но это случилось. ЦСКА не сумел выиграть у преисполненных воодушевления спартаковцев, и мы, сами не веря своему счастью, стали чемпионами СССР.
Больше всех в нашей дружной спартаковской семье радовался победе Александр Никифорович Новокрещёнов.
На следующий год наши успехи были скромнее. Эмоциональный взлет — это еще не стабильное мастерство. Да и команды высшей лиги стали относиться к нам иначе. Серьёзнее, злее.
Чтобы сделать успехи постоянными, мало было задатков, нужна была серьёзная школа, а тут пробел был и у нас, и у Александра Никифоровича. У нас не хватало разнообразного хоккейного образования. Дать его команде Новокрещёнов уже не мог, его тренерские ресурсы были исчерпаны. И он покинул команду.
Но мы, ветераны «Спартака», с нежной благодарностью помним нашего «заводилу»-тренера. Казалось, дай ему клюшку, выскочит на поле и уж обязательно победит самого грозного соперника…

Потом был Всеволод Михайлович Бобров. Он сделал «Спартак» одной из сильнейших команд в стране.
Всеволод Михайлович пришел в «Спартак» не будучи ещё большим тренером. Это было так, как если бы в театр пришел руководить очень талантливый человек, очень большой актёр, но еще неизвестно какой режиссер. Ничего особенного от него на новом поприще не ждали. И вёл он себя не как таинственный в своих секретных мыслях «главнокомандующий», а как такой же член команды, как и другие, только постарше, и глядящий на игру со стороны. Да и способы утверждать свой авторитет у него были очень «актерские».
Однажды, вернувшись с очередного победного чемпионата мира, наши «асы» почувствовали себя вправе быть «усталыми»... Тогда он принёс откуда-то лист фанеры и поставил его вместо вратаря в ворота, наглухо закрыв их.
Потом отодвинул фанерный лист от стойки на толщину шайбы — не на ширину, а на толщину, то есть примерно на два пальца от стойки. Потом медленно отъехал к синей линии, попросил: «Набрасывай!»
И с ходу бросал шайбы, которые, не коснувшись фанеры, влетали в ворота... Ребром!
Уложив все тренировочные шайбы в ворота, он как бы невзначай сказал:
— Ну, чемпионы, давайте, повторите упражнение... 
Пот лил по нашим лицам и грозил растопить лед, но то, что удавалось Боброву с такой легкостью, не удавалось никому...
Помню, как мы, молодые спартаковцы, ждали его прихода к нам в Сокольники. Ждали с трепетом. Он вошёл, высокий, стройный. Сначала сказал обычные слова о том, что постарается и т.п. Мы сидели молча, ожидая чего-то, сами не зная чего... И вдруг он, словно подсмеиваясь над своим волнением, улыбнулся обаятельно, как близкий, давно знакомый человек. Ребята зашевелились, заулыбались. заговорили... Понравился...
У Всеволода Михайловича чутье на талант. Он пригласил в «Спартак» маленького Женю Зимина, щуплого Мартынюка, Володю Мигунько. «Угадал» Сашу Якушева, Витю Блинова, Володю Шадрина. И новобранцев, и «старых» спартаковцев он сумел сплотить в дружную, весёлую команду. Придя к нам, он говорил, что для того, чтобы создать настоящий коллектив, нужно не менее трёх лет.
На третий год его работы в «Спартаке», в 1967 году, мы стали чемпионами страны.
Но дело не только в этом. Чемпионами мы стали и в 1962 году. Но тогда это была счастливая случайность, а теперь объективная закономерность. В продолжение этих трёх лет постоянно менялся облик команды. Резко повысилась дисциплина в быту и особенно дисциплина на поле. Сколько раз в те времена писалось и говорилось о чуть ли не хулиганских действиях спартаковских хоккеистов на площадке! С приходом Боброва нервная драчливость молодых спартаковцев ушла в прошлое...
До Боброва наши успехи во встречах с ЦСКА, лидером советского хоккея, были в общем-то случайны. Ибо до 1967 года и тактическая зрелость, и техническая оснащенность, и физическая подготовка «Спартака» были, конечно, ниже армейского уровня. Всеволод Михайлович настойчиво строил новый ансамбль. И он создал вторую команду экстра-класса в нашей стране, поднял «Спартак» на уровень ЦСКА.
Наша команда достигла пика в 1967 году. Об этом рубеже три года страстно мечтали и мы и Бобров. Монолитный коллектив, который ему удалось создать, играл без сбоев. «Спартак» выиграл турнир по всем статьям. И что не менее радостно — ни одного эксцесса за весь год.
Вообще, как хоккейный тренер Бобров возник стремительно и ярко, что свойственно его спортивному таланту. За три года он вырос в одного из ведущих тренеров страны.
Очень важная черта его спортивного характера — он уважает любого партнёра. Даже у слабого он находит что-то хорошее, полезное. Эта его черта тем более примечательна, что Бобров несомненно великий спортивный талант. Он готов вбирать в себя все новое и новое. 
Летом, прощаясь с командой, Всеволод Михайлович сказал на собрании:
— Мне тяжело покидать коллектив... Я вас очень полюбил...
А дальше он говорить не мог. Этот вовсе не сентиментальный человек заплакал...
Он рос в «Спартаке» и со «Спартаком» не только как специалист, но и духовно…

Николай Иванович Карпов принял команду вскоре после неожиданного для всех ухода с тренерского поста Боброва. О Карпове мы знали, что он успешно тренировал в Финляндии команду второй лиги, что под его руководством она перешла в первую. Николай Иванович, бывший защитник «Крыльев Советов», игрок сборной СССР, ни как действующий хоккеист, ни как тренер не был похож на блестящего Боброва.
Человек он доброжелательный и спокойный, вместе со «Спартаком» пережил период, когда команду вновь стало лихорадить. Чаще улыбаясь, чем сердясь, никогда никого не обижая, он в 1969 году помог команде вернуть чемпионский титул. Он сумел сохранить ансамбль, а это тоже большое искусство.
Теперь Николай Иванович работает снова с зарубежными командами, ему есть, что сказать, чему научить своих теперешних питомцев...
В 1960 году «Спартак» занимал семнадцатое место.
К 1969 году мы уже были трёхкратными чемпионами страны.

…Решения, установки, поступки в «Спартаке», чьи бы они ни были, от запасного до начальника команды, по-деловому обсуждались, подвергались критическому обстрелу. Идеи рождались в коллективном труде. Наши тренеры рассчитывали на импровизацию, игровую интуицию хоккеистов гораздо больше, чем, скажем, Анатолий Владимирович Тарасов. Мне кажется, наш способ — более гибкий, более современный, более игровой.
Хотел того Анатолий Владимирович или нет, но он подчас подавлял авторитетом. С возражающими сразу переходил на «вы». А нам, спартаковцам, кажется: ум хорошо, два — лучше, а три и больше — тоже не помешают. В одном случае мыслит тренер, в другом — мыслит вся команда. Да и вообще, игра свободная от схемы, даже передовой, — залог движения вперед. Пока ЦСКА становится все больше и больше «режиссерской» командой. Мы же ансамбль скорее актерский...
«Спартаку присущ особый характер. Кому он нравится, кому нет, дело спортивного вкуса. Мне кажется, что легкое, переменчивое, похожее на весеннюю погоду вдохновение, с его апрельскими контрастами, неожиданностями, непостоянством, резкими необъяснимыми изменениями характерно для игры нашей команды. Да, «Спартак» больше полагается на вдохновение. А вдохновение капризно: может снизойти на команду, может надолго покинуть её.
Способность и склонность к импровизации, разнообразие игровых почерков, так сказать, «нетронутость» индивидуальностей иногда оборачиваются против нас. «Спартак» вдруг становится бесхарактерным, чуть ли не истеричным коллективом. Нам иногда не достает дисциплины игры. В этом отношении такие команды, как ЦСКА, «Динамо», «Химик», сильнее нас...
Выбор клуба для спортсмена — дело случая? Думаю, что нет. Конечно, бывает и так, что спортсмен не находит «свой» клуб, так сказать, с первой попытки. Поиски коллектива, которому ты больше всего нужен, в котором наиболее полно могут раскрыться твои способности, у молодого, юного спортсмена большей частью интуитивные... Ошибиться недолго. Но опытные тренеры, спортивные педагоги, руководители помогут, должны помочь юноше найти свое место, найти свой «цвет».
В хоккее немало путей «под цвета» того или иного клуба. Борис Михайлов, например, начал свой спортивный путь в саратовской «Энергии», затем надел свитер московского «Локомотива». Владимир Петров играл в «Крылышках». Но и тот и другой стали высококлассными хоккеистами в ЦСКА. И тот и другой именно в этом клубе, что называется, «нашли себя», нашли друг друга, нашли отличного партнера — Валерия Харламова. Несомненно, велика тут роль и «угадавшего» эту тройку Анатолия Владимировича Тарасова.
Но вот Виктора Якушева или Виктора Цыплакова просто невозможно себе представить в какой-нибудь иной команде, кроме их родного «Локомотива». Наверное, у этих превосходных спортсменов были случаи перейти в другие клубы, но они этого не сделали. Видимо, двум Викторам, и Якушеву и Цыплакову, никогда и не хотелось менять «цвета». Зачем? Они — лицо «Локомотива», полностью раскрыли свои спортивные дарования в этой своеобразной команде.
И разве то глубокое уважение, которым пользуются в спортивном мире лидеры «Локомотива», не основано, кроме всего, и на их твердой верности родной команде?
Я не могу себе представить Виталия Давыдова не в бело-голубой форме московского «Динамо». Игоря Чистовского или Виктора Коноваленко без свитера цветов горьковского автозавода, Валерий Никитин, Юрий Морозов — исконные игроки «Химика», верные ему и в удачах и в неудачах. Всё это хоккеисты высокого класса. И наоборот, много раз менявшие цвета своих форменных рубашек подававшие надежды Ерёмин или Васильев так и не нашли себя в хоккее.
Словом, я — спартаковец. И мне, видимо, присущи в определенной мере как достоинства, так и недостатки, свойственные спартаковскому характеру...
Срывы и неудачи нашей команды кажутся неожиданными. На самом же деле это проявления,— может быть, привлекательного, но далекого от совершенства — характера, того самого «духа», который в спортивной прессе принято называть спартаковским.
Амплитуда тут и впрямь широкая.
От семнадцатого места в 1959 году к неожиданному чемпионству 1962 года!
Выигрыш первенства СССР в 1967 году и провал, срыв в 1968 году!
И надо же, той весной неприятности начались в Киеве. «Спартак» поехал туда на две встречи. Первую выиграл со счетом 13:1 ! Вторую проиграл 0:2!
И сколько таких несуразностей!

В сезоне 1969/70 года команде приходится тяжело. К январскому матчу с армейцами мы отстаем от них на одиннадцать очков. Евгений Зимин и я лечимся от серьёзных травм, полученных во время игр в Канаде в составе сборной. «Спартак» выступает без первого звена. По логике, поражение неминуемо. Однако, вопреки всему, «Спартак» выигрывает со счётом 7:5...
Конечно, спартаковский «стиль» совсем не изобретение именно нашей хоккейной команды. Люди постарше меня, те, что хорошо помнят знаменитую футбольную команду московского «Спартака» конца 30-х годов, когда спартаковцам два года подряд удавалось делать «дубль», то есть завоевывать и первенство и Кубок, не раз замечали, что многие черты спортивного характера, скажем, Андрея Старостина или Владимира Степанова они вновь узнают в теперешней хоккейной команде «Спартака». И немудрено. Это же наши тренеры, учителя, наставники. Мой «Спартак»…

Продолжение следует