Ровно год назад мы провели собственное расследование о «золотом» матче 1969 года, во время которого Тарасов увёл с площадки свою команду. Рассказ о главном скандале советского хоккея. Полная версия.

Большое документальное расследование «Спартака» о главном скандале советской эпохи. Сезон 1968/69 начался с трагедии - прямо во время тренировки умер защитник Виктор Блинов, а завершился победой красно-белых в чемпионате СССР. «Золото» досталось «Спартаку» по итогам заключительного матча с ЦСКА 11 мая, во время которого Анатолий Тарасов увёл свою команду с площадки. Мы нашли главных участников той игры и ключевого свидетеля обвинения - арбитра, отвечавшего за чистое время игры. 

БЛЕДНАЯ ТЕНЬ ЧЕМПИОНА

В марте 1968 года «Спартак» лихорадило. Команда находилась в зоне турбулентности. Месяц начался с разгрома в Киеве местного «Динамо» 13:1, но уже на следующий день хозяева льда сотворили сенсацию и «опохмелили» красно-белых, выиграв 2:0. Через три дня - опять неудача в Москве в матче с «Динамо» (3:4), с которым «Спартак» боролся за вторую позицию. Дальше - хуже. 1:4 в Ленинграде и вылет из Кубка страны после поражения в дополнительное время от «Локомотива». Победа на турнире в Женеве несколько скрасила общую нерадостную мартовскую картину, однако после очередного поражения от киевского «Динамо» (3:4, на этот раз в Москве) старшему тренеру Евгению Майорову пришлось оставить свой пост. «Бледная тень чемпиона» - так была озаглавлена в «Советском спорте» небольшая заметка корреспондента ТАСС Владимира Дворцова о матче «Спартака» и киевского «Динамо».

29 марта 1968 года на собрании в Серебряном Бору команде был представлен новый старший тренер Николай Карпов. Невиданное по тем временам событие - за один сезон в команде - действующем чемпионе страны - сменилось три тренера - начинал тот чемпионат «Спартак» под руководством Бориса Майорова, который и сам ещё выходил на площадку.

Игроцкая карьера Карпова получилась достаточно скромной: одно «серебро» и несколько бронзовых медалей в Союзе, и три медали по итогам Олимпиады-60 - две «бронзы» и одно «золото».

В том сезоне внутри олимпийского хоккейного турнира параллельно шёл зачёт в рамках 27-го чемпионата мира и 38-го чемпионата Европы. С учётом того, что первые два места достались североамериканцам, а третье - сборной СССР, она была признана чемпионом Европы. Впрочем, и этих медалей могло у Карпова и не быть. В 42-м он с товарищами чуть было не загремел под трибунал, своровав в магазине продукты. Время было военное, ни с кем - даже с 13-летними мальчишками - никто особо не церемонился. Будущему победителю великого ЦСКА светило 25 лет тюрьмы, но он чудом избежал заключения. Играть Карпов закончил в 65-ом, после чего оказался первым советским хоккеистом, отправившимся в капстрану - в финском Тампере был играющим тренером. «С деньгами было так плохо, что порой приходилось подрабатывать в автосервисе - благо, после войны несколько лет профессионально крутил баранку», - вспоминал Карпов об этом периоде своей жизни. 
Через год он вернулся из Финляндии и без работы оставался совсем недолго - в марте 68-го подоспело предложение от «Спартака». Отставленный Евгений Майоров отправился карповским маршрутом в Финляндию, при этом сам Николай Иванович рассказывал, что «похлопотал, чтобы ему (Евгению Майорову - Прим.авт.) и квартиру отдельную предоставили, и зарплату в два раза больше моей положили». Проверить это, понятно, сейчас невозможно.

Своих новых подопечных Карпов, до этого никогда не работавший главным и помогавший год Кострюкову в московском «Локомотиве», встряхнул - из 11 оставшихся матчей чемпионата 1967/68 «Спартак» выиграл 7. Но шанс догнать ЦСКА был упущен ещё в начале марта, а поражение 6 апреля от армейцев (1:3) окончательно «оставило» команду с «серебром».
Карпова, разумеется, в «Спартаке» оставили - снимать его вроде бы пока было не за что. И в июле он повёз команду в Алушту на первый сбор перед новым сезоном. Перед отъездом на сбор случилась трагедия - 9 июля на тренировке остановилось сердце Виктора Блинова, одного из лучших защитников тех лет, обладавшего сумасшедшим по силе броском. «Мне описывали, что произошло на тренировке. Блинов решил в баскетбол поиграть, взял - и мяч чужому отдал. Ему кричат: "Витя!" А он упал. Когда его вскрыли, печени не было, совершенно развалилась. В 23 года. Мать с отцом на похороны приехали, я с трудом слова подбирал: "В чем-то виноват, недоглядел..." Но они оборвали: "Николай Иваныч, вы ни при чем. Он с пятнадцати лет пил. В отпуск приезжал - в день глушил чуть ли не ящик», - рассказывал Карпов. Прощание с Виктором Блиновым проходило в спартаковском спортзале, на улице Воровского. Народу было немного. Дальше рассказывает журналист Борис Левин: «Прибыл Анатолий Владимирович Тарасов, положил к гробу цветы, орлиным взором окинул зал и насупился. «Борис (Майорову), а где команда?» - «Вчера вечером поездом отбыла на сборы в Алушту». - «Как же ты допустил? Как можно не проводить товарища в последний путь?» - «Анатолий Владимирович, я игрок, это распоряжение тренера». И здесь Тарасов вполголоса выдал в адрес тренера монолог, который ни один редактор в печать не пропустит». 

Два года назад нам удалось раздобыть уникальное семиминутное видео, снятое летом 1968 года в Алуште. Николай Карпов вместе со своим помощником Виктором Шуваловым на местном стадионе проводит тренировку «Спартака». Разумеется, жара, разумеется, пыль столбом, но весь арсенал упражнений советской эпохи присутствует: бег с партнёром на шее и на руках, 60 метров на время… Потом камера отправляется в спортивный зал - было бы странно, если бы в тот день не было ещё занятий со штангой. Большую часть времени в кадре Вячеслав Старшинов. Оно и понятно: к этому времени Старшинов наряду с Борисом Майоровым - главные звёзды «Спартака» и одни из лучших хоккеистов в Союзе. 
< 
Видеоролик c YouTube
После трёх недель в Алуште спартаковцы вернулись в Москву, где сыграли несколько товарищеских матчей, а в конце августа отправились в Ленинград на турнир «Советского спорта». Он продолжался аж полмесяца. В группе «Спартак» стал вторым, пропустив вперёд СКА, а, вернувшись домой, уверенно переиграл в четвертьфинале сначала 5:1 «Химик», а затем 4:0 в полуфинале «Локомотив». Финал с ЦСКА 12 сентября собрал в Лужниках 14000 зрителей. На матче предсезонного турнира! Команды народ не обманули, выдав яркий матч с 11-ю заброшенными шайбами. К 54-ой минуте «Спартак» вёл 5:4 после гола Старшинова (он играл в тот день со сломанным пальцем и вышел только в третьем периоде), но победу не удержал, пропустив затем на 55-ой от Владимира Викулова и на 58-ой от Вениамина Александрова. Игра транслируется на всю страну, полутораминутный сюжет киножурнала «Новости дня» крутят во всех кинотеатрах за десять минут до начала основной картины. 

Видеоролик c YouTube
В тот год схему розыгрыша союзного чемпионата в очередной раз поменяли. На предварительном этапе командам предстояло сыграть между собой в два круга, после чего первые шестеро отправлялись в «финальную пульку» за 1-6 места с набранными очками, где играли ещё в четыре круга. Таким образом, с ЦСКА «Спартаку» в сезоне-1968/69 предстояло встретиться шесть раз. И первый матч, которым открывался чемпионат 15 сентября, красно-белые проиграли 1:4. Тогда мало кто мог представить, что больше в этом сезоне Карпов, к которому в «Спартаке» приклеилось прозвище «Арбуз» (Борис Майоров объяснял: «Просто грудь колесом выпячивал»), Тарасову не проиграет.

МАЙОРОВА ВЫГОНЯЮТ ИЗ «СПАРТАКА»

Сезон 1968/69 «Спартак» начал не слишком удачно. Отношения в коллективе были, мягко говоря, натянутые, игра не шла. С Карповым ветераны не враждовали, но по-настоящему авторитетным и серьёзным специалистом его признать не могли. «С моей точки зрения пытался казаться лучше, чем был на самом деле. Опять же в тактическом плане ничего дать не мог. Чем он, простите, приятно удивил бы двукратного олимпийского чемпиона, отыгравшего в тому времени почти пятнадцать лет в родном клубе? Да ничем». Это цитата из книги Бориса Майорова «Хоккейные перекрёстки» весьма показательно иллюстрирует отношение к тренеру. Трёхкратный чемпион СССР в составе «Спартака» Валерий Кузьмин пошёл ещё дальше: «Я фотографию Карпова даже вырезал к чёртовой матери из спартаковской энциклопедии, которую мне подарили. Не любил я его, слишком гонора много. Если проиграем - мы виноваты. Если выиграем - команды уже нет, это только его заслуга. Но тренер он был везучий».
Разумеется, спортивная печать мимо неудачного выступления одной из самых популярных команд страны пройти не могла. «Спартак» начали критиковать. Особенно остро прозвучала статья «В проигрыше хоккей» за подписью двух авторитетных, уважаемых журналистов - комментатора Николая Озерова и спортивного обозревателя «Известий» Бориса Федосова.
«При Н.Карпове, А.Игумнове, В.Шувалове команду покинуло несколько игроков, в том числе и молодых, перспективных воспитанников клуба. Их никто не пытался удержать. С такой же лёгкостью наставники «Спартака» четыре дня назад отчислили из команды Б.Майорова. Три следующих утра, дня и вечера после этого «смелого» решения ушли на долгие беседы, встречи, совещания на самых разных уровнях, пока руководители общества не изыскали способ пригласить обратно капитана сборной страны, вовремя исправив ошибку тренеров. Мы не хотим и никогда не будем оправдывать Бориса Майорова в его запальчивых выходках на поле… Кстати, его поведение в последнем матче с «Локомотивом» тренеры и использовали как повод для отчисления… Но главная причина поспешного решения не в 10-минутном удалении, а в том, что Б.Майоров (и не он один в команде) восставал против настроения тренеров относительно задач «Спартака» в нынешнем сезоне. Тренерский триумвират, видите ли, настраивал коллектив на победы грядущие, а сегодня, мол, главное - не оказаться ниже шестого места. Такие настроения сразу сказались на игре…»
Любопытно, что в конце этого материала Озеров и Федосов открыто выступают против Карпова: «Мы не уверены, что «Спартаку», в отличие от всех других команд высшей хоккейной лиги, нужно три тренера. Видимо, вполне достаточно одного, но такого, как, скажем, в ЦСКА, в московском «Динамо» или в «Крыльях Советов», в «Локомотиве» или в ленинградском СКА. Одним словом, тренера высокой культуры, любящего хоккей и уважающего традиции и заслуги ведущих игроков клуба». 

Пройдёт полгода, и Карпов приведёт «Спартак» к третьему в истории клуба «золоту». 

В своей книге Борис Майоров пишет, что в тот момент едва не оказался в московском «Динамо». А последней каплей называет тот факт, что у него «не шла игра» и он «не забивал целых два месяца». За давностью лет Борис Александрович немного запамятовал: в сезоне 1968/69 его самый длинный безголевой отрезок насчитывал 9 матчей - с 26 октября по 23 ноября, то есть меньше месяца. Хотя для игрока его калибра это тоже было непривычным. Но скандал с отчислением капитана произошёл не после этой «засухи», а как раз после игры с «Локомотивом» 26 сентября, о чём и писали Озеров и Федосов. 
На следующий день у «Спартака» был выходной. Тренировка была назначена на субботу, 28 сентября. Борис Майоров, получивший в матче с «Локомотивом» 10-минутный штраф, похоже, ещё не остыл. В 60-е годы, надо заметить, десятиминутное удаление считалось серьёзным дисциплинарным проступком, которое грозило и разбором на спортивно-технической комиссии, и возможной дисквалификацией. Борис Майоров получал «десятки» достаточно часто - в основном за претензии к арбитрам, с которыми спартаковский капитан обычно не церемонился. «С точки зрения дисциплины на площадке репутация моя не очень высокой была», - писал Майоров в своей книге. В сезоне-1960/61 он получил «10 минут» в игре с «Трактором», в следующем сезоне - три «десятки» («Крылья Советов», «Торпедо», «Локомотив»), в сезоне 1962/63 - одну (ЦСКА), 1964/65 - две (обе в играх со СКА), 1967/68 - одну («Динамо» Москва) и одну в чемпионском сезоне - как раз в игре с «Локомотивом». Любопытно, что в «предчемпионском» сезоне (1967/68) Борис Майоров получил «десять» в первой же игре под руководством Николая Карпова. Это был матч 31 марта против московского «Динамо», который судили Лев Гусев и Андрей Захаров. С Захаровым Борис Александрович был хорошо знаком - они вместе играли за футбольный «Спартак» в третьей мужской команде на первенство Москвы. В интервью «Спорт-экспрессу» Борис Майоров вспоминал: «А тут что-то он ошибся, я и говорю: «Андрей, … твою мать, что ж такое?» Голос у меня громкий. Динамовцы уходят с площадки. Кто-то из них прислушался: «А-а! Майоров матом ругается!» Захаров - трясун такой… Вместо того, чтоб сказать тому игроку: «Иди, иди, отдыхай», выписывает мне десять минут штрафа. За «недисциплинированное поведение». 
Карпов этой истории придал побольше ярких красок. «Был непростой матч - то ли с «Динамо», то ли с ЦСКА. В перерыве под трибунами тормозит судья Захаров. «Николай Иванович, я Майорову дал десять минут!» - «Когда успел?!» - «Он сейчас в проходе плюнул мне в лицо». Захожу в раздевалку, беру чай, никому ни слова. На Майорова ноль внимания. Хоть краем глаза замечаю: сидит как пружина. Только тронь. Но Борис сам же не выдержал: «Николай Иваныч, я не виноват!» Я ему сухо: «Товарищ Майоров, это ж надо умудриться - получить десять минут в проходе. Ты, капитан, подвел всю команду!»

Версии разнятся практически кардинально - согласитесь, сказать что-то судье матом и плюнуть ему в лицо - разные вещи. 

Думается, Николая Ивановича за давностью лет «понесло» - вспыльчивый характер Бориса Александровича хорошо известен, но его воспитание точно не позволяло ему плюнуть в судью. Тем более в судью, с которым был хорошо знаком. Не исключено, что сверхимпульсивная реакция Майорова как раз была связана с отставкой брата и желанием продемонстрировать новому тренеру, кто есть кто в «Спартаке». 
Таким образом, Николай Иванович Карпов уже в первой же своей игре убедился, с каким «колючим» контингентом ему придётся работать. Старшему тренеру аккуратно посоветовали убрать Майорова из капитанов. Карпов подчинился, сделав капитаном Вячеслава Старшинова. «Все до единого в команде были против, - вспоминал Борис Майоров. - Только Вячеслав Иваныч молчит. Нет, чтоб выступить: "Ребята, в такой обстановке я капитаном не буду". А он - промолчал». 
Тот матч, к слову, закончился массовой дракой после финальной сирены, в эпицентре которой оказались Станислав Петухов и Александр Мартынюк. Оба были затем дисквалифицированы на пять матчей. 

Но вернёмся в сентябрь 1968 года. Борис Майоров в своей книге вспоминает, что «как-то во время очередного занятия вывела из равновесия реплика тренера, не к месту, как мне казалось, свисток прозвучал. С досады шайбой в борт запустил, «снаряд» чуть не угодил в нашего защитника Женю Паладьева». По всей видимости, это и была первая субботняя тренировка после игры с «Локомотивом», в которой Майоров получил «десятку». Александр Игумнов, по словам Майорова, «подогрел» Карпова. Конфликт начал набирать обороты.
- Вернулись на базу в Серебряном Бору, и после обеда начальник команды Игумнов, старший тренер Карпов вызвали к себе на беседу. Без долгих проволочек заявили, что отчисляют из коллектива. Возражать я не стал. Хотя нормального, человеческого, профессионального диалога всё-таки ждал. Нет, вообще никакого разговора! Пшёл вон, и всё! Интуитивно понимал, что, скорее всего, данное решение не самого Карпова, а его помощников, в частности, начальника «Спартака». Старшего тренера как бы подвели к неизбежности подобного шага. Собрал вещи, сел в машину, размышляю, что делать-то? Завершение карьеры в мои планы не входило. 
В тот же вечер столичное «Динамо» проводило календарный матч (28 сентября «Динамо» играло с «Торпедо». - Прим.авт.), и я отправился в Лужники поговорить с Аркадием Ивановичем Чернышёвым. Так его прямо и спрашиваю: «К себе возьмёте?» - «А в чём дело? - «Меня отчислили». - «Давай, оформляем, нет вопросов, Боря». 
Видимо, после столь важного для обеих сторон разговора динамовцы предприняли определённые шаги, после которых меня вызвали в ЦК КПСС (можно предполагать, что это случилось после выходных, в понедельник, 30 сентября. - Прим.авт.). Борис Гончаров из сектора спорта отдела пропаганды: «Почему покидаете «Спартак»?» - «Не собирался уходить, меня отчислили, чувствую себя нормально, мог дальше играть», - отвечаю. - «А что всё-таки случилось?» - дотошно расспрашивал Гончаров. Я терпеливо объяснял. Про начальника команды кремлёвский чиновник спросил: каков он, дескать, в роли воспитателя? - «Что это за воспитатель, если у него через слово мат вырывается», - говорю. На том и расстались. Никаких на тот момент оргвыводов, ничего. Нормальная реакция руководителя в таких ситуациях /…/.
Между тем «Спартак» уехал на игру в подмосковный Воскресенск и там уступил. Дошло до того, что руководство клуба без всяких на то оснований обвинило ряд хоккеистов в откровенной сдаче этого матча, в числе виноватых оказались и Китаев с Фоменковым. Мол, из солидарности с Майоровым так поступили. Игумнова, к слову, тогда уже освободили от должности. Вероятно, после моей основательной беседы с работником ЦК. Короче говоря, я вернулся в стан красно-белых… 

В интервью «Спорт-Экспрессу» Борис Майоров приводит и такой штрих: 
- Прежде чем вызвать меня, /Карпов и Игумнов/ пригласили Старшинова: «Майоров вон как себя ведёт. Хотим освободить его из «Спартака», так будет лучше для команды. Твое мнение?»
- Что Вячеслав Иванович?
- А он: «Мне - всё равно…»
- Ему действительно было всё равно?
- Да. Лишь бы его не трогали.

30 сентября «Спартак» уступил «Химику» 4:5. Бориса Майорова в составе не было. На лёд вместе со Старшиновым и Зиминым вышел Виктор Ярославцев, но в полной мере заменить Майорова, понятно, не смог. Хотя и отметился голом, реализовав буллит в середине игры. В состав Борис Майоров вернётся уже в следующей игре, 4 октября с горьковским «Торпедо», и отметится заброшенной шайбой. Забьёт он и в следующем матче «Локомотиву». Что касается Валерия Фоменкова, то в игре с «Химиком», после которой руководство, по воспоминаниям Майорова, обвинило нападающего в «сдаче», он вообще участия не принимал - Карпов посадит 30-летнего нападающего на скамейку уже после второй игры чемпионата против «Крыльев Советов». «Ссылка» будет короткой - всего три матча. А упоминавшийся в связке с Фоменковым Дмитрий Китаев, составивший в тот год отличную пару с Алексеем Макаровым, после игры с «Химиком» продолжал регулярно выходить на лёд - в чемпионском сезоне он пропустит всего две игры, не поехав с командой на выезд в Новосибирск. 
Наконец, Александра Игумнова, первого тренера в истории «Спартака», человека, которого сравнивают с Николаем Старостиным - по его вкладу в развитие хоккейной команды - освободят от должности начальника команды не после разговора Бориса Майорова в ЦК, а в середине зимы. Игумнов к тому моменту уже являлся заслуженным тренером СССР, в августе, о чём сообщали газеты, он получил в Кремле высокую правительственную награду. 

60-летний Игумнов после этой истории тихо уйдёт на пенсию, а его место в команде мастеров займёт легендарный для «Спартака» человек - Игорь Нетто. Он играл за хоккейный «Спартак» три сезона в конце 40-х - начале 50-х, и историки смогли доподлинно установить, что за команду он провёл в общей сложности 22 игры. 

На предварительном этапе во второй раз «Спартак» встретился с ЦСКА 3 ноября, и на этот раз Карпов Тарасова обыграл. На 41-ой минуте соперники обмениваются шайбами - Вячеслав Старшинов в большинстве счёт сравнивает (3:3), Борис Михайлов через 23 секунды выводит ЦСКА вперёд. Спустя 5 минут Александр Якушев в борьбе на пятачке вновь делает счёт ничейным. Тарасов во время игры будет уверен, что с этим голом что-то не так - красный свет за воротами Толмачёва зажёгся не сразу. Вскоре «Спартак» остаётся в меньшинстве, и в этот момент Старшинов, убежав от красной линии и проскочив между Лутченко и Рагулиным, забивает пятую шайбу. Победную - 5:4. 
Еженедельник «Футбол-Хоккей» (№45, 1968) посвятил этой игре целый разворот, попросив старших тренеров обеих команд ответить на четыре вопроса.

Разумеется, большую часть газетной площади занял монолог Анатолия Тарасова. Тот признал, что «мы просто не смогли по-настоящему готовиться к этой игре». 

Главная причина - напряжённый график, согласно которому ЦСКА сыграл 7 матчей за 11 дней. На усталость своей команды Тарасов в этой статье пожалуется несколько раз: «…я знал, что ребят не хватит на все 60 минут» и «…думаю, что игра сложилась бы по-иному, если бы нам дали как следует отдохнуть после поездки». Николай Карпов был менее многословен. Определёнными тактическими находками он поделился с читателями: «…мы пришли к убеждению, что ни в коем случае не должны позволить пятёрке Старшинова играть против «ионовской системы». Помните, что сказал недавно наш капитан по этому поводу на страницах вашего еженедельника? «Никогда не знаешь, кто из этой пятёрки сегодня самый опасный в наступлении, а кто самый искусный в обороне». Другие звенья ЦСКА представлялись нам если не слабее, то и не сильнее наших остальных пятёрок». 
Нашёл в этой статье Карпов и возможность «уколоть» Тарасова: «Для меня победа «Спартака» над ЦСКА вдвойне приятна, ведь у А.Тарасова в ЦСКА я начал свой путь в большой хоккей». 

Чёрная кошка между Тарасовым и Карповым пробежала в 51-ом. Карпов рассказывал об этой истории очень подробно: 
«Вещи тогда в командах таскала молодежь. Загрузили в автобус, повезли в Дом Советской Армии. Кто-то сумки волочил, я за куль с клюшками взялся. Навстречу Мишка Мухортов: «Дай клюшечку. Мне за ЦСКА завтра играть на первенство Москвы». Вытянул первую наугад - оказалось потом, клюшку Тарасова. На ней даже написано было. А я не обратил внимания. Идет Мухортов на улицу, в дверях сталкивается с Тарасовым - и тот замечает свою клюшку. Мы стоим группой, Тарас подходит мрачный. «Кто отдал клюшку?» Все молчат. Уже громче: «Кто отдал?!» Снова молчание. На третий раз я сознался: «Ребята ни при чём. Извините, Анатолий Владимирович, отдал Мухортову. Не увидел, что ваша…» - «Вывести из состава, на Кубок не брать». И отправили меня в Ленинград. Я с такой злостью там играл, что Тарасова даже попрекнули: «Кого же вы выставили из команды?» А он отвечал: «Да уж, сменял масло на маргарин». Как-то одним поездом в Москву ехали, Тарасов подсел ко мне - и шесть часов уговаривал вернуться в ЦСКА! «Ты же армеец! Что в Ленинграде делать? Я виноват, но ты возвращайся». В Москве Тарасов торопился на совещание, бросил на ходу: «Жду в ЦСКА». А я вместо этого ушел в «Динамо». С той поры и началось с Тарасом противостояние. Постоянно меня из сборной в последний момент отцеплял».

Трудно поверить, что Тарасов мог сказать Карпову «Я виноват» - не тот был характер. Но очевидно, что поражение от Карпова в начале ноября 1968 года сильно уязвило Тарасова - тренера «Спартака» за серьёзного специалиста он не считал. Именно поэтому так часто в той статье в «Футболе-Хоккее» Анатолий Владимирович жаловался на усталость своих игроков. В большом интервью незадолго до смерти Карпов говорит: «Тренером он (Тарасов - Прим.авт.) меня признал - уже после того, как его сняли отовсюду. Сам говорил: «Этот - тренер». А я отвечал: «Анатолий Владимирович, не надо рекламы!» Мне действительно она была ни к чему - я и без нее пять раз за сезон Тарасова обыграл».

Сезон этот был тот самый - 1968/69.

Последним в опросе Тарасова и Карпова был вопрос про судейство в игре 3 ноября. Тренер «Спартака» ответил предельно лаконично: «Судейство вполне удовлетворительное». Тарасов, разумеется, одной фразой не ограничился: «Никаких претензий ни к Льву Гусеву, ни к Николаю Морозову у меня нет. Правда, у меня закралось сомнение по поводу четвёртой шайбы, забитой в наши ворота. Видимо, все помнят, как это было. После удара Якушева красный сигнал не сразу был зажжён судьёй за воротами, но игру всё же начали с центра. После игры я спросил у ребят, что они думают об этой шайбе. В один голос они ответили, что гол был. Значит, и это сомнение снято». 

Пройдёт всего полгода и у Тарасова не останется сомнений - его матч против «Спартака» судят самые настоящие жулики.

ВРАЧИ «ПРОПИСАЛИ» БРЕЖНЕВУ ХОККЕЙ 

Первый этап «Спартак» завершил 23 ноября разгромом СКА в Ленинграде (10:3) и в финальную «пульку» вышел со второго места - отставание от ЦСКА составляло 3 очка. На столько же красно-белые опережали московское «Динамо». 
Во второй раз в сезоне Карпов обыграл Тарасова 22 декабря в игре на открытом воздухе - матч проходил на стадионе «Динамо» и собрал на трибунах 16000 зрителей. Сильного мороза не было - в протоколе указано, что температура воздуха составила -3 градуса. Перед игрой ЦСКА заявил синюю форму, а спартаковцы - красную. Кто-то должен был сменить «тёмную» форму на «светлую». По правилам это должны были сделать хозяева (ЦСКА), но они отказались. Спартаковцы тоже форму менять не стали. Болельщикам на трибунах это не мешало, но непонятно, как различали соперников телезрители: тот матч транслировался по первой программе ЦТ. Трансляция, правда, уже была в цвете, но цветных телевизоров в стране почти ни у кого не было - первый советский цветной телевизор «Рубин-401» весом в 65 килограммов появился в продаже годом ранее и стоил бешеных денег - 1250 рублей. На такой телевизор простому советскому гражданину надо было копить деньги очень долго. Да и чёрно-белые ещё считались большой роскошью. 
Перед той встречей ЦСКА разгромил «Крылья Советов» 16:1, а «Спартак» уступил 1:4 московскому «Динамо». При этом очевидцы вспоминают, что играл «Спартак» против «Динамо» очень вяло. Но спустя четыре дня Карпов и на этот раз тактически переиграл Тарасова - Николай Иванович праздновал победу со счётом 3:1. 
Следующее свидание «конкурирующих организаций» было запланировано на 23 февраля. Это было воскресенье. На трибунах «Лужников» в этот раз армейских поклонников - и в военной форме и в «гражданке» - было больше, чем спартаковских. Что само по себе странно - обычно бывало наоборот. Однако объяснялось всё просто: для того, чтобы попасть на этот матч, болельщикам приходилось ежедневно ездить и отмечаться к кассам стадиона. Но билетов для обычной, «народной», очереди, где «спартачей» было процентов 90-95, всё равно было выделено мало. Основная масса ушла по разнарядке в военные части. В почётной ложе по случаю праздника, разумеется, министр обороны Андрей Гречко и генеральный секретарь партии Леонид Брежнев.


Леонид Ильич в конце 60-х такие матчи не пропускал. Болельщиком он был очень активным. Фильм «Легенда № 17», где было упомянуто о симпатии Брежнева к «Спартаку», снова сделал актуальным вопрос о его клубных пристрастиях. Вариантов два - или за ЦСКА, или за «Спартак». Телохранитель Брежнева Владимир Медведев в своих воспоминаниях писал, что генсек «топил» за ЦСКА. 
«Брежневу, конечно, не хватало общения - обычного, человеческого, без лести к нему и подобострастия. Он не то чтобы очень болел, просто отдавал предпочтение клубу ЦСКА. А в Политбюро многие болели за «Спартак», и он на другой день подначивал соратников: «Как мы вам вчера!..» Часто брал с собой кого-нибудь на хоккей или футбол. Черненко болел за «Спартак», тут уж Леонид Ильич подначивал его, не щадил. Устинов же, как и Брежнев, был за ЦСКА и поэтому, когда они сидели в ложе рядом, в пику ему начинал болеть за «Спартак». Приглашал он и Громыко, тот ни в спорте вообще, ни в хоккее в частности ничего не понимал - но ездил. В перерыве могли позволить себе рюмочку-другую выпить...» («Человек за спиной», В.Медведев). 

В разговоре с Татьяной Тарасовой в декабре 2013 года журналист Владимир Познер произносит фразу: «Было известно, что Леонид Ильич Брежнев болеет за «Спартак». И Татьяна Анатольевна ему не возражает. 

«Мы после бессонной ночи писали очередное послание президенту Кеннеди. Вдруг открывается дверь и с папиросой в зубах появляется Леонид Ильич и спрашивает: «А как хоккей идет? Какой счёт?» Команда ЦСКА играла. Ну, из нас за хоккеем никто не следил. Так он пошел к охране спрашивать. То есть в момент, когда судьба страны висела на волоске, его интересовало, как играет любимая команда», - писал со слов советского дипломата Леонида Замятина Леонид Млечин в книге «Брежнев», вышедшей в серии ЖЗЛ. 

Но большинство современников сходятся во мнении, что Брежнев просто увлёкся хоккеем и не был болельщиком ни одной из московских команд. Борис Майоров говорит об этом прямо: «Брежнев никогда не болел за «Спартак», это чьё-то глубокое заблуждение». Известный журналист Сергей Микулик рассказывает, что в какой-то период жизни врачи «прописали» Брежневу хоккей как лекарство - якобы его просмотр снимает стресс и улучшает самочувствие. 
- Хоккей тогда был в стране на подъёме, и Брежнев, по молодости мало интересовавшийся спортом, стал часто посещать матчи. Это ещё было удобно потому, что от Кремля до Лужников ехать было совсем недалеко, во дворце была ложа, в которой можно было пропустить рюмочку и покурить. 
Есть одна замечательная история в этой связи. В те годы в стране выходило издание «Футбол», за которым люди выстраивались в киоски чуть ли не с ночи. Почему его не могли выпускать миллионными тиражами мне, кстати, до сих пор непонятно - спрос был огромный. Вообще, большего подарка, чем подписка на еженедельник «Футбол», в том кругу, в котором общался я или мой отец, представить было невозможно. Так вот, под названием «Футбол» издание счастливо жило с 1960 по 1967 годы. А затем однажды к референту Брежнева вызвали ответственного сотрудника спорткомитета, которому задали один простой вопрос: «Генеральный секретарь интересуется хоккеем и хотел бы уточнить, какие у нас в стране есть издания по этому виду спорта?». Тому ответить было нечего - выходил только еженедельник «Футбол». Человек из спорткомитета попросил на решение вопроса два дня. И «Футбол» срочно переименовали в «Футбол-Хоккей» ввиду «явно возросшей популярности хоккея», хотя уже много лет до этого наша сборная стала прибирать к себе всё «золото» на Олимпиадах и чемпионатах мира. 
Леонид Ильич был руководитель того типа, которого в наше время практически невозможно встретить: он не лез в раздевалки, не вызывал кого-то к себе на ковёр и тому подобное. Он к хоккею прикипел, но его тесное общение с людьми из хоккея было лишь в те моменты, когда он награждал их после очередной победы. А награждать приходилось, как вы понимаете, каждый год.

Брежнев действительно настолько пристрастился к хоккею, что мог отправиться даже на вполне рядовой матч. Вспоминает олимпийский чемпион Александр Пашков: 
- Я играл за «Химик». Закончили матч в Ижевске. Ехать в аэропорт - погода нелётная. В Москву вылететь не можем, а через день игра со «Спартаком». Вылет в Москву дают нам только через сутки, в день игры. Метель страшная. Середина дня. Прилетаем кое-как в Домодедово. До игры осталось часа два. А мы только выходим из самолёта. Автобус «Химика» подогнали прямо к трапу. Впереди выстраивается колонна из машин ГАИ. Мы понять ничего не можем. На всех парах помчались в Лужники. На всей трассе у нас - «зелёная улица». Доехали от аэропорта за 40 минут. Выяснилось, что на матч приедет Брежнев. Игру всё равно пришлось немного задержать, но всего минут на пятнадцать. Но отменять её было нельзя.

И ещё одно весьма колоритное воспоминание журналиста Аркадия Ратнера, освещавшего хоккей в 60-е годы в «Советском спорте», а затем ставшего руководителем службы спортивных комментаторов Центрального телевидения СССР: 
- Однажды я дежурю в воскресенье в редакции. Мне говорят: «Срочно позвони Лапину (Председатель комитета по ТВ и радиовещанию. - Прим. авт.) на дачу». Ничего хорошего не жду. Но набираю номер на вертушке. Лапин спрашивает: «Почему вы не показываете хоккейный матч «Ижсталь» - «Спартак»?». Я говорю, что мы никогда не делали трансляций из Ижевска. Голос Лапина становится железным: «Матч нужно обязательно показать». И кладёт трубку. Очевидно, что такое указание дал ему Брежнев. Что делать? Мы даже не знаем, есть ли ПТС в Ижевске. К счастью, нашлась задрипанная телестанция, которая планировала делать трансляцию на Удмуртию. И пошёл хоккей на всю страну. Чтобы его посмотрел Леонид Ильич». 

Юрий Чурбанов, заместитель Министра внутренних дел СССР и зять Брежнева рассказывал:
- Обычно приезжали во Дворец спорта незадолго до начала игры, поднимались на второй этаж. Сначала, насколько я помню, ходили по лестнице, а потом, наверное, к Олимпиаде, построили лифт. За правительственной ложей было специальное помещение для отдыха. Стояли там и столики с напитками и закуской. Бывало, что выпивали все, кроме Суслова, по рюмке, а затем шли смотреть игру. Ассортимент напитков был не особенно широким: «Зубровка», «Столичная», коньяк. Болели достаточно спокойно, но довольно громкие обсуждения шли в перерывах. Помню, как-то была игра ЦСКА - «Динамо», и армейцы проигрывали. Леонид Ильич после первого периода стал подначивать Устинова: «Вот, как же так, столько денег на команду выделяется, а они проигрывают…“» Министр обороны отшучивался: «Ничего, сейчас исправятся». И действительно, как правило, в присутствии Леонида Ильича ЦСКА у «Динамо» выигрывал. А вот «Спартаку» армейцы могли проиграть…
А ещё в перерыве для развлечения играли в домино. Или парами: Брежнев с Устиновым, Черненко с Андроповым, или каждый за себя.
Леонид Ильич, когда ему ещё разрешали врачи, мог во время игры закурить прямо в ложе. Курил он обычно «Новость» или «Краснопресненские». А однажды, когда у него не оказалось сигарет, попросил закурить у меня. Я в то время курил «Кент». Взял он сигарету, прикурил, затянулся и говорит: «Ты, Юра, больше эти сигареты не кури. Наши лучше». С тех пор я в одном кармане носил «Кент» или «Мальборо», а в другом - «Столичные», вдруг ещё раз Леонид Ильич закурить попросит…

23 февраля 1969 года уже в фойе «Лужников» чувствовался специфический запах - праздник служивый народ начал отмечать с самого утра. Ну и конечно, многие предвкушали победу ЦСКА. Разве могут в такой день проиграть офицеры - Рагулин, Кузькин, Викулов, Фирсов, Харламов, Петров, Михайлов, Ромишевский? Да и в таблице ЦСКА пока опережал «Спартак». Правда, всего на одно очко… 
Как и любой свой матч, подопечные Тарасова начали со штурма. Всей пятёркой армейцы бросились забивать и заперли «Спартак» в зоне. Но очень скоро стало ясно, что в этот раз задача для ЦСКА будет особенно трудной. Красно-белые, естественно, представляли, как армейцы будут действовать в начале игры, и сделали ставку на аккуратную и строгую оборону. Одна из редких спартаковских вылазок к воротам соперника закончилась голом. Шайбу после броска защитника Макарова в сетку переправил Якушев. Гол, однако, никак не отразился на решительном настрое ЦСКА, и штурм ворот Зингера продолжался, не ослабевая. Сил на это тратилось много, а вот гола долго не было. Его могло бы вообще не быть, но в какой-то момент Тарасов сумел перехитрить Карпова. Дело в том, что изначально звено Старшинова играло против «полупановского», Мартынюк, Шадрин и Зимин противостояли «ионовской системе», а молодые спартаковцы из третьей тройки выходили против звена Петрова. Но в какой-то момент наставнику армейцев удалось «передёрнуть» пятёрки, и против молодёжного звена красно-белых вышло звено Полупанова. Николай Карпов только и успел крикнуть Ярославцеву: «За Фирсова отвечаешь персонально!» Но было поздно. Фирсов, совершив блестящий проход, щёлкнул по воротам, Зингер отбил, но защитники «Спартака» замешкались, и Викулов добил шайбу в сетку.

Больше подобных промахов наставник «Спартака» не совершал. Карпов правильно расставил акценты: звено Шадрина явно переигрывало звено Петрова.

Элегантная перепасовка Зимин - Шадрин - Мартынюк - Зимин закончилась на 34-ой минуте точным броском уже в пустые ворота ЦСКА. После пропущенной шайбы красно-синие отвечают затяжным штурмом - над ними нависла угроза третьего поражения в сезоне от «Спартака». В эти минуты свой высочайший класс демонстрирует Зингер. Но оставался ещё третий период. Армейцы, порядком уставшие, перестали справляться с атакой красно-белых. Сам Тарасов пытался выровнять игру перестановками в звеньях, но всё было тщетно. На 43-ей минуте Ярославцев доводит счёт до 3:1, а вскоре Старшинов делает положение ЦСКА безнадёжным - 4:1. Эта шайба становится для нападающего «Спартака» юбилейной - 30-й в чемпионате и 300-й за карьеру. На 49-ой минуте Майоров заставляет Толстикова ещё раз вынуть шайбу из сетки. После этого правительственная ложа пустеет. Праздник 23 февраля сорвался… С трибун в сторону скамейки ЦСКА летят совсем уж нелицеприятные и нелитературные выражения. Огорчённые болельщики ЦСКА уходят с трибун, а оставшихся «спартачей» Севидов радует ещё одной заброшенной шайбой. 
Неприятность в тот вечер для «Спартака» была только одна - за несколько секунд до сирены получил травму Борис Майоров и не смог поехать на чемпионат мира. Об этой травме мы ещё расскажем подробнее. 
Существует легенда, что после того матча Министр обороны Советского Союза маршал Андрей Антонович Гречко дал указание: «Впредь не назначать игры со «Спартаком» на дату всенародного праздника!» Мы проверили: в советские времена, действительно, «Спартак» больше никогда не играл против ЦСКА 23 февраля. А вот с другим армейским клубом из Ленинграда красно-белые в этот красный день календаря сыграли в 1971 году. И праздник сопернику портить не стали, уступив 1:3. 

После этого в чемпионате СССР наступает пауза - в середине марта в Стокгольме должен начаться очередной чемпионат мира. Изначально было запланировано, что местом его проведения будет Прага. Но 21 августа 1968 года в Чехословакию вошли советские войска, и Международная хоккейная федерация перенесла мировое первенство в Стокгольм, опасаясь беспорядков во время матчей. 
Стокгольм примет турнир и год спустя. И вновь экстренно. Чемпионат мира впервые должен был пройти на родине хоккея - в Виннипеге и Монреале. Канадцы, уставшие проигрывать европейским командам, настаивали на том, чтобы профессионалов можно было вносить в заявку. Но ИИХФ - под нажимом в том числе и советской делегации - наложила запрет на участие игроков НХЛ в чемпионатах мира. В ответ на это представители канадской хоккейной Федерации объявили, что они отказываются от проведения чемпионата мира и уходят из мирового хоккейного движения. Образовавшуюся вакансию заполнила команда Польши. Канадцы же вернутся на международную арену только 7 лет спустя.

«БОМБА» В ГЛАВНОЙ ГАЗЕТЕ СТРАНЫ 

Под знамёна сборной на чемпионат мира из «Спартака» Аркадий Чернышёв и Анатолий Тарасов вызвали вратаря Виктора Зингера, защитника Евгения Паладьева и нападающих Евгения Зимина, Вячеслава Старшинова и Александра Якушева. На пути к «золоту» сборная СССР не испытала проблем ни с командой Канады, ни с командой США, ни с представителями Финляндии. Этих соперников многократные чемпионы мира обыграли скорее на классе. Во многом ключевыми стали игры с хозяевами турнира. Шведы навязали советским хоккеистам достойную борьбу и имели все шансы на успех, но оба раза уступили действующим победителям мирового первенства - 2:4 и 2:3. Маленькая деталь: на один из матчей со скандинавами Тарасов вышел после того, как был госпитализирован из-за проблем с сердцем. Новый формат чемпионата мира (двухкруговой турнир) обеспечил невиданную ранее интригу. В последний день на счету Чехословакии было 16 очков, а у СССР и Швеции - по 14. Для того чтобы стать чемпионами мира, чехословакам достаточно было сыграть с хозяевами вничью. Шведам, в свою очередь, необходимо было выиграть с разницей в две шайбы. И надо же было такому случиться, что гол шведского нападающего Рогера Ульссона стал единственным в судьбоносном матче и обеспечил сборной СССР чемпионский титул. Разница забитых и пропущенных шайб оказалась в пользу команды Чернышева и Тарасова. Разгромы, которые штамповали наши хоккеисты на первом групповом этапе, не прошли даром. Став чемпионом в седьмой раз подряд, сборная Советского Союза установила новый рекорд, который ранее принадлежал канадцам. Но чехи возвращались на родину героями - на том чемпионате они дважды обыграли сборную СССР. Йозеф Голонка во время матча «расстреливал» из клюшки скамейку советской команды, а после победы сказал фразу, которую цитировали все европейские газеты: «Я бы лучше умер, чем проиграл русским!»



Везение - иррациональная категория и применительно к хоккею оперировать ей не совсем правильно. Но в случае с чемпионатом мира 1969 года действительно можно говорить о «диком» везении советской сборной - только стечение целого ряда обстоятельств позволило команде добраться до «золота». Это не помешало Тарасову после возвращения в Союз начать очередную пиар-компанию - к концу 60-х старший тренер ЦСКА и помощник Аркадия Чернышёва в сборной уже ощущал себя главной фигурой отечественного хоккея.

Рассказывает журналист, исследователь советского хоккея Станислав Гридасов:
- Сейчас многие рассматривают Тарасова как единую, могучую и неделимую на разные отрезки времени фигуру, но 1969-й год во многом поворотный в биографии Тарасова, очень хорошо видно, как его начинает «заносить». В феврале после турне сборной СССР по Канаде, где наша команда одержала 9 побед в 9 матчах против любительской сборной Канады, Тарасов заявил североамериканским журналистам: «Если бы у меня был Горди Хоу, он не прошёл бы даже в пятое звено моей команды. В 30 лет он бы без проблем попал в состав, но не в 40». Третье - четвертое звено нашей сборной на тот момент, это Мишаков - Ионов - Моисеев, знаменитая тарасовская «система сдерживания». Тройка сильная, заслуженная, но далеко не звёздная.
Валерию Харламову - 21 год, он еще не выиграл ни одной медали на чемпионатах мира и Олимпиадах. В третьем - четвертых звеньях пробуются молодые динамовцы Анатолий Мотовилов и Юрий Репс - все ли их сейчас помнят? И, конечно, журналисты в Канаде и США дружно офигевают от слов Тарасова: «А-а-а-а! Что это было?» Журналист The Michigan Daily удивляется в своей колонке: «Это Горди-то Хоу - несомненно, наиболее выдающийся человек из всех, кто когда-либо надевал коньки; хоккеист, который в 41 год выдал самый результативный сезон в своей невероятной карьере - это он, видите ли, «недостаточно хорош для пятого звена сборной СССР»! И продолжает далее гадать, что же стоит, какая сложная интрига за этой фразой Тарасова? Возможно, это сигнал, что Советы уже готовы бросить вызов профессионалам из НХЛ?
Тарасов уже не тот амбициозный и очень талантливый ученик в школе канадского хоккея, каким он был в конце 1950-х. Не тот Тарасов, которого выгнали из ЦСКА в 1961-м его же игроки, первое послевоенное поколение легендарных советских хоккеистов. За его плечами - две золотые медали Олимпиад, шесть золотых медалей чемпионатов мира, а канадские любители - больше ему не соперники. В Северной Америке, конечно, знали о Тарасове и раньше, но только после победы на Олимпийских играх в Гренобле 1968-го начинает утверждаться миф об «отце советского хоккея» - настоящий отец, как известно, может быть только один. Тарасов очевидно чувствует себя человеком, который занимает особое историческое место - первое, и каждое поражение для него очень болезненно, вызывает бурную реакцию. Историк советского спорта Михаил Прозуменщиков, досконально изучивший архивы, в том числе закрытые, писал, что с 1969 по 1971-й поступки Тарасова трижды обсуждались в ЦК КПСС и каждый раз в негативном свете. К примеру, на чемпионате мира-1971 в Швейцарии он заявил журналистам газеты «Правда», что их надо «бить» - и это в присутствии игроков сборной, а корреспондентам «Известий» сказал, что не дает интервью «этой газетёнке». Когда Тарасов перед Олимпиадой-1972 подбил, как многие считают, главного тренера сборной СССР Аркадия Чернышёва написать совместное заявление об отставке, его подписали неожиданно легко. Министр спорта Павлов устал от частых скандалов, связанных с Тарасовым.

Разумеется, после окончания чемпионата мира вся советская пресса поёт дифирамбы главной команде страны. Тем неожиданней оказалось появление в «Правде» большой публикации, подписанной комментатором Николаем Озеровым, хоккейным корреспондентом ТАСС Владимиром Дворцовым и ведущим хоккейным корреспондентом «Советского спорта» Евгением Рубиным. Погружённый в тему Станислав Гридасов предполагает, что инициатором этой публикации был Озеров - «у него были свои, достаточно сложные взаимоотношения с тренерами сборной». У Александра Горбунова, написавшего книгу про Тарасова в серии «ЖЗЛ», версия другая: «Инициатором написания статьи стал корреспондент ТАСС Владимир Дворцов - страстный болельщик «Спартака», на дух не переваривавший ни ЦСКА, ни Тарасова». И ещё: «Озеров, прочитав статью, отправил её с Дворцовым в ЦК КПСС к Александру Николаевичу Яковлеву, своему давнему знакомому, занимавшему в «инстанции» (как называли ЦК) исключительно важный пост - заместителя заведующего Отделом агитации и пропаганды. «Озеров, - вспоминал Дворцов, - очень активно поддерживал мою идею - написать не куда-нибудь, а именно в главную газету страны… «Уж ударить, так ударить!» - восклицал он».

Говоря современным языком, это была «бомба» - никто никогда до этого так серьёзно не критиковал сборную СССР, вернувшуюся с чемпионата мира с золотыми медалями. Статья вышла 12 мая, через полтора месяца после окончания чемпионата мира и аккурат на следующий день после заключительного матча союзного чемпионата. Разгромный материал был написан по всем канонам тех лет: первые три абзаца были посвящены достижениям советского хоккея, авторы отмечают огромный прогресс провинциальных клубов из Свердловска и Усть-Каменогорска, отдельный комплимент был сделан Федерации хоккея СССР и отделу хоккея Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР. «В этом заслуга хоккеистов и их тренеров, и в первую очередь А.Чернышёва и А.Тарасова, так много сделавших для развития этой игры». Дальше «так много сделавшие» Чернышёв и Тарасов получают от Озерова, Дворцова и Рубина по полной программе. Тут и их неумение принимать критику («расценивается как личное оскорбление тренеров сборной и попытка ошельмовать советский хоккей»), и «искусственное усиление двух-трёх клубов за счёт других» (прямой намёк на кадровую политику ЦСКА), и просчёты в комплектовании сборной, и совмещение Чернышёвым и Тарасовым постов в сборной и клубе. 
Скандальности этой статье придали и ещё два эпизода, описанных авторами.
«Чернышёв утверждает, что неудачная игра большинства названных выше хоккеистов - следствие неправильной организации учебно-тренировочной работы в московском «Спартаке» и что Б.Майоров сам отказался от поездки на чемпионат мира, но мы позволим себе не согласиться с этими утверждениями. Как известно, игра и Якушева, и Зимина, и Старшинова не вызывала никаких нареканий на протяжении той части сезона, когда они выступали в своей команде и со своими постоянными партнёрами. Вряд ли можно даже представить себе такие нарушения учебно-тренировочного процесса, которые привели бы к двухнедельному спаду в игре именно во второй половине марта. Что же касается Майорова, то на собрании команды он заявил не об отказе играть в Стокгольме, а о том, что травма ноги, возможно, помешает ему участвовать во всех матчах». 
И ещё один пассаж. «А о «роли» тренерского совета можно судить по такому факту: в Стокгольме тренеры наших ведущих клубов хотели в трудный час навестить хоккеистов СССР, но наставники сборной не пустили их в команду - «сочли нецелесообразным».

В 1970 году Борис Майоров в соавторстве с Евгением Рубиным напишет книгу «Я смотрю хоккей». Его профессиональная карьера к тому времени только-только завершилась. И ту историю с отбором на чемпионат мира 1969 года он описывает очень подробно: 

- Сезон 1968/69 года оказался для меня небывало трудным. В ноябре, во время одного из матчей на первенство страны, я получил не очень серьёзную, но очень болезненную и потому неприятную травму - растяжение мышцы на ноге. Надо бы тогда же перестать на какое-то время играть, вылечиться как следует, но борьба за каждое очко шла в те дни такая, что о каникулах нечего было и помышлять. Так я играл, спасаясь от болей в ноге уколами.
Потом - Канада (январское турне сборной СССР по Канаде из 9 матчей. - Прим.авт.). Вот выдержка из дневника, который я вел, правда не очень аккуратно, во время этой поездки. Одна сделана после первого матча. «…Здесь же Ионов и я получаем травмы. Ионова заменяют, а я доигрываю период. Старая травма не дает покоя». Другая запись относится к середине турне. «Утром 24-го провели легкую тренировку. Чувствую себя отвратительно. Болит нога - желания играть нет никакого. Но играть придется». Когда я перечитал эту запись дома, так сказать, свежим взглядом, она поразила меня: как я должен был себя чувствовать, чтобы утратить желание играть!
Наша команда очень здорово провела матчи в Канаде. Девять игр со сборной - девять побед. Но моей заслуги в этих победах не было. Я играл плохо, играл мало, играл без настроения. Наконец мы вернулись домой. Некоторый отдых и довольно интенсивное лечение привели мою злосчастную ногу в относительно нормальное состояние. После игр она ныла, но во время матчей я о ней даже не вспоминал. И вдруг - снова травма. Той же самой мышцы, в том же самом месте. Травма, тем более обидная, что досталась мне за 12 секунд до конца последнего перед чемпионатом мира календарного матча, матча с ЦСКА. Мы к этому моменту вели уже со счетом 6:1, а значит в оставшиеся 12 секунд измениться ничего не могло.
Это случилось 23 февраля, а 5 марта 1969 года мы выехали на два последних контрольных матча в Финляндию. Поскольку игра нашей тройки вызывала нарекания тренеров, нам пришлось участвовать в обоих матчах. После первого у меня было легко на сердце.
Я был доволен собой. Играл с удовольствием, без труда, играл хорошо, о ноге забыл вовсе. А на другой день вышел на разминку - и такое состояние, хоть снимай коньки и беги в раздевалку: ногу еле волочу, наступать на нее - и то больно. 
В общем, мою игру во втором матче и игрой не назовешь, я не играл, а «отбывал номер».
В Москву мы возвратились 9 марта. На следующий день, в канун отъезда в Стокгольм, было назначено собрание команды. Тут же, в присутствии нашего высшего спортивного начальства, тренеры должны были сообщить нам, кто те двое, кому оставаться дома.
Дело в том, что к первенству мира готовились 20 игроков, да к ним должен был присоединиться Женя Зимин, находившийся в тот момент в составе второй сборной в Канаде и очень здорово там сыгравший. На чемпионат же могло ехать только 19. Правда, если говорить откровенно, еще до собрания мы знали, что судьба одного из нас - Юрия Репса из московского «Динамо» - решена: в Стокгольм он не едет.
На собрании команды ветеранов попросили высказать свои соображения об игре сборной, рассказать о своем самочувствии. Когда пришла моя очередь, я сказал то же самое, что знаете теперь вы. Я не просил отчислить меня из команды. Но я не мог не предупредить о том, что, вполне вероятно, не сумею на первенстве мира сыграть все десять матчей, что, если нога подведет, могу надолго оказаться на скамейке запасных.
Собрание кончилось, но тренеры еще некоторое время совещались без нас, а потом вышли к нам и огласили свой приговор: на первенство мира не едут Юрий Репс и Борис Майоров. При этом тренеры благодарили меня, называли мой поступок самоотверженным и благородным, жали мне руку. Эти выражения признательности были мне весьма приятны, но, говоря откровенно, я и тогда не понимал и до сих пор не могу понять, за что я удостоен благодарностей. Я честно ответил на вопрос о моем самочувствии. Если бы я солгал, я никогда бы себе этого не простил, и любой упрёк по моему адресу был бы справедлив.

Тут важны акценты. Чернышёв (как следует из статьи в «Правде») где-то высказался о том, что нападающий «Спартака» отказался от поездки на чемпионат мира, но не упомянул о его травме. Вроде как Майоров не захотел играть. Озеров, Дворцов и Рубин, в свою очередь, специально подчеркнули, что Майоров не отказывался играть за сборную, а сослался на травму ноги, которая «возможно, помешает ему участвовать во всех матчах». На Аркадия Ивановича Чернышёва такое поведение было не похоже - «благодарить» и «жать руку» Майорову на собрании перед чемпионатом мира и откровенно упрекать форварда после окончания турнира. Ещё более странным выглядел в его руках огромный, увесистый камень, запущенный в «огород Карпова» - «следствие неправильной организации учебно-тренировочной работы в московском «Спартаке». Возьму на себя смелость утверждать, что главный тренер сборной сделал это с подачи своего ассистента - после возвращения с чемпионата мира Тарасов переключился на внутренние дела и перед ним всё отчетливее вырисовывалась неприятная картина: «Спартак» способен вновь отнять в Союзе у его команды «золото». И фамилия Карпова его начинала откровенно раздражать.

ТРИЛЛЕР В ЛУЖНИКАХ 

Чемпионат СССР сезона 1968/69 после окончания мирового первенства в Стокгольме возобновился 6 апреля. До пятой в сезоне очной встречи с ЦСКА «Спартак» сыграл четыре игры и во всех одержал победы. Армейцы провели за этот же период три игры и тоже во всех взяли верх. Преимущество «Спартака» в одно очко в таблице сохранялось. 
Матч 20 апреля в Лужниках, разумеется, собрал аншлаг. Игра продолжалась по тем временам необычно долго - без малого три часа. Между Карповым и Тарасовым вновь завязалась тактическая борьба, наставники зорко следили друг за другом и «колдовали» над тем, кому против кого играть в данный момент - замены, порой, длились по полминуты. За это, кстати, и спартаковцы, и армейцы получили по одному удалению. Николай Карпов уже несколько игр как вывел из состава опытного Юрия Борисова, а в игре с ЦСКА в запасе оказался ещё один ветеран - Валерий Фоменков. Ставка была сделана на молодых. У красно-синих же изменения были ещё более радикальными. Если раньше форвард армейцев Юрий Моисеев, как правило, становился личным опекуном Вячеслава Старшинова и не отходил от него буквально ни на шаг, то в этот раз Тарасов не мог себе позволить такую роскошь, как «размен» нападающими. Дело в том, что ещё в середине первого периода он снял с игры Виктора Полупанова и Владимира Викулова, а Анатолию Фирсову пришлось играть в разных сочетаниях. И всё-таки, когда пути Моисеева и Старшинова пересекались, армейскому форварду худо-бедно удавалось притормозить лучшего спартаковского «центра». 
События в матче развивались стремительно. Первая же серьёзная контратака ЦСКА закончилась голом в ворота Виктора Зингера. Провалился на своём фланге защитник «Спартака» Игорь Лапин, Евгений Мишаков на скорости обошёл двух спартаковцев и отпасовал никем не прикрытому Юрию Блинову. Короткий замах, щелчок - и шайба влетает точно в нижний угол. Сюжет встречи пока развивался по сценарию Тарасова. Чуть было не забросил вторую армейскую шайбу Борис Михайлов, вышедший один на один с Виктором Зингером. ЦСКА и так больше рассчитывал на контратаки, а сейчас и счёт позволял им выдерживать выбранную тактическую линию. 
В середине периода острее действовали красно-синие, а гол забили … спартаковцы. Владимир Шадрин у ворот поочерёдно обыграл Виктора Полупанова, а потом - Геннадия Цыганкова и отдал передачу Александру Якушеву, который и протолкнул шайбу в сетку. 
Вдоволь наигравшись в тактические игры в первом периоде, во втором команды немного «раскрылись». Причём, если ЦСКА это пошло на пользу, то «Спартаку» поначалу - нет. Слишком уж грубо ошибались защитники красно-белых. И кто? Самые опытные. Дмитрий Китаев даёт весьма рискованную передачу в своей зоне, её перехватывает Евгений Мишаков и с острого угла пробивает растерявшегося от такого «подарка» Виктора Зингера. А на 32-ой минуте болельщики армейцев вздохнули ещё свободнее - Валерий Харламов делает преимущество ЦСКА ещё весомее. 
Но к середине матча было видно, что силы подшефных Анатолия Тарасова на пределе. Если, начиная со второй половины первого периода и до середины второго, опытный наставник ЦСКА вроде бы тактически переигрывал своего коллегу, то теперь стало видно, какими неимоверными трудами этого удалось достичь. Посадив постоянных партнёров Анатолия Фирсова по звену на скамейку, Тарасов стал подпускать своего лучшего нападающего в две другие тройки. И это сказалось. Как раз минуте к 30-ой Фирсов измотался так, что на него было больно смотреть - атакующий потенциал ЦСКА заметно снизился. Да и остальные армейцы, действуя фактически в 7 нападающих и в 4 защитника (на лёд перестали выходить Олег Зайцев и Геннадий Цыганков), очень устали. 
Теперь настала десятиминутка «Спартака», который тонко прочувствовал состояние соперника. «Заводилой» стал Евгений Зимин, забивший гол в своём фирменном стиле. Остановив на лету шайбу, один из самых техничных и хитрых форвардов страны изящно, «на носовом платке», накрутил двоих соперников и вратаря Николая Толстикова. Через несколько минут эффектная трёхходовка Майоров - Зимин - Шадрин закончилась броском последнего с убойной позиции. 3:3! А уже в следующей смене скоростной Геннадий Крылов объехал уставшего Александра Рагулина и вывел на бросок Анатолия Севидова. 4:3 - «Спартак» уже впереди! 
И в начале третьего периода спартаковцы явно превосходили оппонентов в скорости. Красно-белые своими стремительными «кружевами» настолько запутали, закружили армейцев, да и судей тоже, что пятый спартаковский гол Александр Мартынюк забивал в тот момент, когда вратаря ЦСКА Николая Толстикова вообще не было в воротах. Вместо него в «рамке» совершенно неожиданно даже оказался арбитр Роберт Сахаровский - 5:3. Но это ещё было не окончание триллера.

После матча многие специалисты, тренеры и журналисты сошлись во мнении, что «Спартак» неправильно построил свою игру в концовке третьего периода. Поведя в две шайбы, красно-белые зачем-то отступили от своих атакующих принципов. И поплатились за это.

К тому времени тренерский штаб ЦСКА пошёл ва-банк, начав играть по какой-то совершенно незнакомой схеме - в две пятёрки, в составе которых было 8 нападающих и всего 2 защитника.

Опять стал появляться на льду просидевший большую часть матча на скамейке Виктор Полупанов. Именно он и отквитал одну шайбу на 49-ой минуте. Теперь уже не узнать красно-белых. Их уверенность улетучилась, как дым: защитники всё чаще ошибаются, Виктор Зингер нервничает. А у ЦСКА, которому, по сути, нечего было терять, открылось второе дыхание. И вот за 66 секунд до финальной сирены наступает развязка. Валерий Харламов выцарапывает шайбу у борта у Алексея Макарова, мгновенно следует передача на Владимира Петрова и тот с острейшего угла, из позиции, которую обычно называют «незабивной», всё-таки прошивает спартаковского вратаря, допустившего в этом моменте явную оплошность. 
После матча оба старших тренера остались недовольны результатом. И если наставник «Спартака» Николай Карпов выразился, как обычно, сдержанно: «Ничьей не удовлетворены. Жаль, что наши защитники на последних минутах сыграли недостаточно собранно и позволили армейцам отыграться», то Анатолий Тарасов (ЦСКА, напомним, спасся на предпоследней минуте) просто негодовал: «Мы недовольны счётом. Остаётся сожалеть, что те хоккеисты нашего клуба, на которых мы возлагали немало надежд, провели матч слабее, чем ожидалось. Из-за этого и ничья». Вопрос о чемпионстве пришлось отложить до 11 мая. 
Четыре игры в промежутке с 24 апреля по 11 мая «Спартак» выиграл. Аналогичным образом сыграл и ЦСКА. Тарасов с каждым днём нервничал всё больше - «Спартак» не давал осечек. 

Рассказывает журналист Сергей Микулик:
- Тарасов мог признавать равным себе только Чернышёва. Других тренеров он, разумеется, практически ни во что не ставил. К Эпштейну относился снисходительно. Антисемитом Анатолий Владимирович не был, но перед игрой с «Химиком» мог сказать своим игрокам: «Что это за команда? Горбатая, нос крючком, но бегут. Надо выйти и обыграть эту синагогу». А еврей в «Химике» был один - главный тренер Николай Семёнович Эпштейн. Ситуацию 69-го года подогревал ещё и тот факт, что ЦСКА по ходу сезона обыгрывал Николай Иванович Карпов, который, по мнению Тарасова, сравниваться с ним, разумеется, не мог. Да и Николая Ивановича трудно представить приходящего в тот же «Футбол-Хоккей» с какими-то статьями о новаторстве в хоккее, о тактике, об игре будущего. А Тарасов это делал регулярно. 
Николай Иванович выходные проводил правильно, и Тарасов поэтому его недолюбливал, мягко говоря. Потому что для него выходных не существовало. И то, что какой-то там Карпов его обыгрывает, бесило его страшно. Другие тренеры, надо сказать, отвечали взаимностью: тот же Всеволод Бобров, который вряд ли уступал Тарасову в понимании игры, Анатолия Владимировича терпеть не мог. Но в отличие от Тарасова не писал книг и умных статей. Всё информационное поле в стране тогда заполнял один человек. И когда он спал мне до сих пор непонятно. 

Наверняка Анатолий Владимирович Тарасов не спал и накануне последнего матча чемпионата, в котором должна была решиться судьба золотых медалей. 

11 мая 1969 года было воскресенье. Игру назначили в Лужниках на 15 часов.

«ЗОЛОТОЙ» МАТЧ СЕЗОНА 

Утром 11 мая Карпов отправил команду на зарядку. Лёгкая пробежка, растяжка, комплекс различных упражнений. Ничего нового. Из Серебряного Бора команда выехала в половине первого: дорога до Лужников занимала около часа. В те времена команды приезжали на игру обычно за полтора часа. И первым делом игрокам надо было успеть раздать билеты друзьям и знакомым. Милицейских кордонов на подъезде к Лужникам было больше обычного - верный признак того, что на игру приедет Брежнев. 
Обычно маршрут Брежнева в Лужники проходил от Кремля через Новый Арбат, затем вниз к Москве-реке и далее через Смоленскую и Саввинскую набережные. Если он ехал по Кутузовскому с дачи в Заречье или городской квартиры, то также выезжал на набережную. Заезжал кортеж генерального секретаря через въезд у реки, а потом сворачивал налево к Дворцу спорта. Для транспорта (кроме автобусов с хоккеистами) перекрывался въезд с Саввинской набережной. Лимузины подъезжали вплотную к дверям, расположенным между третьим и четвертым секторами. На время прохода руководителей наружное пространство ограждалось металлическими барьерами, а средняя часть фойе была на особом режиме, двери к секторам закрывались, и около них выставлялась охрана. А потом, когда все уже находились в ложе, режим снимался, и зрители могли свободно перемещаться по фойе. Внутри Дворца спорта рядом со штатными контролёрами появлялись крепкие молодые люди в строгих костюмах. Хоккеисты «Спартака» и ЦСКА чекистов знали в лицо, называя их между собой «радистами» - у многих в ушах были наушники. Перед приездом Леонида Ильича на хоккей диктора всегда аккуратно предупреждали: «Сегодня, пожалуйста, объявление о запрете курения во Дворце спорта делать не надо». 
Вместе с генсеком в правительственную ложу поднялось Политбюро ЦК КПСС практически в полном составе. Министр спорта Павлов тоже на месте. 

Вспоминает арбитр международной категории Леонид Вайсфельд: 
- Я был на той игре. Мне было 9 лет, и на хоккей я ходил с папой. Достать билеты - это была целая история, уже не помню, каким чудом отец их раздобыл. Мы сидели на втором или третьем ряду, недалеко от борта. Я тогда занимался в спартаковской школе, мы жили рядом с Сокольниками и ехать в Лужники мне, маленькому, не всегда было удобно - всё-таки это было далековато. Но на такую игру папа не мог меня не взять.
В коллекции пресс-атташе молодёжного «Спартака» Михаила Галактионова сохранилась не только программка с того матча, но и другой ценный артефакт - кусочек билета. Билет в те времена стоил на места за воротами 60 копеек. На центральные сектора - в два раза дороже. Дети могли попасть на хоккей за 10 копеек.

Советское телевидение, понятно, обойти эту игру вниманием не могло - в программе передач в тот день в 13:00 шёл «Сельский час», в 14:00 - программа для воинов Советской Армии и Флота, в 14:30 - «Время», а в 15:00 - матч чемпионата СССР по хоккею с шайбой между ЦСКА и «Спартаком». На прямую трансляцию из Лужников по традиции запланировали в сетке вещания два с половиной часа - в 17:30 советские телезрители должны увидеть фильм «Его звали Роберт». Под рубрикой «Программа цветного телевидения». Это был советский научно-фантастический фильм с Олегом Стриженовым в главной роли. 

Николай Карпов в интервью «Спорт-Экспрессу» вспоминал и такую деталь: «Тарасов пошел на авантюру. Ещё до игры выпустил клюшки с автографами своих игроков: «15-кратные чемпионы». Не исключено, что спартаковский тренер опять нафантазировал: Тарасов не мог не понимать, что ни о каком значительном превосходстве его команды к этому времени не могло быть и речи. И вряд ли накануне столь важной игры его голова могла быть занята проблемой изготовления каких-то сувениров. 
На решающую встречу чемпионата была назначена бригада судей из Новосибирска и Ленинграда - Юрий Карандин и Михаил Кириллов. Первый к тому времени - один из ведущих арбитров в стране, в Союзе ему поручают работать на самых ответственных матчах. Впереди у него будут игры на нескольких Олимпиадах и чемпионатах мира, матчи советских команд с канадскими профессионалами. После 1969 года карьера Юрия Карандина стремительно начнёт набирать обороты. Михаил Кириллов уже несколько лет считался, говоря современным языком, топ-арбитром Советского Союза. И его назначение на эту игру тоже не могло вызвать никаких вопросов. Но в отличие от своего коллеги по матчу 11 мая, карьера ленинградского судьи в самом начале 70-х стремительно завершилась, хотя ему было лишь 40 лет. Говорят, руку к этому приложил возглавлявший судейскую коллегию Андрей Старовойтов. Википедия сообщает, что Михаил Кириллов «в 1971 году решил порвать с арбитражной карьерой и был принят на работу на завод «Северный пресс», где он обучился токарному делу и впоследствии работал токарем там же». Несколько лет назад он умер. 

Главный матч года «Спартак» начал с позиции силы и к первому перерыву обеспечил себе превосходство в две шайбы - точные броски были на счету суперветеранов Валерия Фоменкова и Вячеслава Старшинова. Во втором периоде игра выровнялась, но ни одной из команд отличиться не удалось. Сохранилась даже статистика бросков той игры, согласно которой по этому показателю в первых двух периодах преимущество было у «Спартака» - 22 броска против 18 у соперника. На 43-ей минуте Владимир Викулов с передачи Александра Рагулина пробивает отлично игравшего Виктора Зингера. Как оказалось - первый и последний раз в матче. К этому времени, по воспоминаниям всех очевидцев, силы стали оставлять хоккеистов «Спартака». Журналистам «Спорт-Экспресса» Николай Карпов рассказывал: «Обычно мой «Спартак» первый период заваливал, а потом навёрстывал. Но тут вышли - и 2:0 повели. Ребята сразу вспомнили, что нам ничьей достаточно. Бросили играть. Майоров назад шайбу откидывает! Я кричу: «Боря, ты что?!» До третьего периода с трудом дотянули - и ка-а-к ЦСКА понёсся вперед, мама дорогая!»

В середине третьего периода команды должны были меняться воротами. 

Незадолго до этого спартаковцы остались в меньшинстве, и в воротах Зингера оказалась вторая шайба. Согласно показаниям табло сыграно было 9 минут и 59 секунд.

В сезоне 1967/68 счёт и время игры на табло в Лужниках демострировались в специальных прямоугольных окошечках. Но, по всей видимости, после окончания хоккейного сезона табло, проработавшее с момента открытия Дворца спорта в 1956 году, поменяли. Это можно судить по кадрам кинохроники тех лет - в начале сезона-1968/69 в Лужниках уже можно увидеть электронное табло с мигающими лампочками - под цифрой с обозначением номера периода горело количество сыгранных минут, а переключающиеся друг за другом лампочки показывали зрителям и участникам матча количество секунд. 

Михаил Кириллов, как мы уже сказали, покинул этот мир, а вот Юрий Карандин жив и здоров и хорошо помнит тот день:
- Шайбу забили в тот момент, когда я находился в зоне «Спартака». И я принимал решение. Кириллов от этого эпизода был далеко. Вбрасывание, передача на свободного Петрова - тот забивает. Я подъезжаю к судейскому столику, чтобы объявить гол. На табло оставалась играть одна секунда.
Ключевой фигурой в тот момент становится человек, сидевший за судейским столом и отвечавший за чистое время игры. В разговоре с нами Леонид Вайсфельд был уверен, что с секундомером в тот вечер был Владимир Никулин, отец динамовского хоккеиста Ильи Никулина. Александр Пашков, который в игре участия не принимал и за её ходом следил рядом со скамейкой ЦСКА, утверждает: «На секундомере сидел Наум Резников. И он сказал Карандину и Кириллову, что время вышло, гол засчитывать нельзя. И показал секундомер, на котором время действительно вышло. Ни в тот момент, ни много лет спустя Резников так и не дал ответа на вопрос, почему не совпадало время на табло и на его ручном секундомере. А такой вопрос ему задавали». Эту версию про Наума Резникова Пашков в разговоре с другими журналистами будет озвучивать неоднократно, и она широко разойдётся по просторам интернета. Наум Резников был одним из самых известных хоккейных советских арбитров, он, кстати, работал на игре «Спартака» и ЦСКА 12 апреля 1962 года, после которой «Спартак» впервые выиграл золотые медали чемпионата СССР. В хоккейной среде про него даже ходила поговорка: «Кто имеет трезвый ум? Это Резников Наум». В конце жизни Резников немного поработал на посту начальника команды мастеров «Спартака» и несколько лет трудился директором спартаковской хоккейной школы. Ушёл из жизни Наум Лазаревич в 2005 году. «Спартаковский» эпизод биографии позволил Пашкову намекнуть, что в тот момент Резников мог умышленно помочь «Спартаку»: «Он мог машинально нажать на секундомер раньше. Рука дёрнулась и всё. К «Спартаку» он был неравнодушен. Это ни для кого не было секретом. Может, потом он и сам был не рад, что так у него получилось. Трудно сказать». Возможно, тот факт, что Резников судил «золотой» матч 1962 года, и ввёл Пашкова в заблуждение. 
Николай Карпов за четыре года до смерти в разговоре с журналистом «Советского спорта» пойдёт ещё дальше, сказав, что «табло управлял болельщик ЦСКА». Бывшему тренеру «Спартака» на тот момент исполнилось 80 и ему можно простить, мягко говоря, некоторые несуразности. Правда, в другом интервью, писателю и журналисту Леониду Рейзеру, Карпов называет «болельщиком ЦСКА» уже судью за воротами. 
Никто из журналистов, общавшихся по поводу этого матча с его очевидцами, никогда не делал попыток перепроверить их слова. На самом деле в тот воскресный день, 11 мая 1969 года, за судейским столиком сидел не Владимир Никулин (он был слишком молод), не Наум Резников, ни даже мифологический «болельщик ЦСКА». Мы нашли ключевого свидетеля самого скандального матча советского хоккея. Человека, отвечавшего за чистое время. Искать пришлось за границей.

КЛЮЧЕВОЙ СВИДЕТЕЛЬ 

Игрой 11 мая между ЦСКА и «Спартаком» завершался очередной союзный чемпионат. И накануне всех арбитров высшей лиги вызвали в Москву на совещание. Там подводились итоги сезона. И в судейскую бригаду «за столик» появилась возможность посадить не московских судей, а иногородних. Как и сейчас, тогда за эту работу арбитры получали вознаграждение, от которого никто не отказывался. И человеком, которому было поручено отвечать за чистое время игры, оказался киевский судья Владимир Осипчук. В июле нынешнего года ему исполнится 79. К счастью, он жив и здоров. И помнит всё до мельчайших деталей. В Киеве он и живёт до сих пор, где мы его и разыскали. 

Вспоминает Владимир Осипчук:
- Табло находилось слева от судейского столика. Со мной сидел рядом инженер Дворца спорта. И, чтобы время на табло остановилось, необходимо было руками нажать специальную кнопку. Приближалась середина периода. Справа атаковал ЦСКА на ворота «Спартака», но я на игру не смотрел, а внимательно держал взгляд на табло стадиона. Табло начало отсчитывать последние секунды: 9.55, 9.56, 9.57, 9.58, 9.59. Я нажимаю кнопку и одновременно даю свисток в микрофон. Часы останавливаются на 9.59, проходит еще 2-3 секунды, и Петров забивает гол в ворота «Спартака». Карандин услышал, что свисток был раньше, и немедленно подъехал к судейскому столику. И говорит: «Володя, что?» Я и другие судьи, которые были рядом, ему говорим: «Засчитывать шайбу нельзя, время вышло». Подъехали капитаны. Карандин говорит им о том, что время вышло и необходимо меняться воротами. Тарасов показывает на табло, где было время 9.59, и говорит, что гол надо засчитывать. Зингер в это время поехал меняться воротами, но Толстиков отказывается. Мол, ещё секунду играть, я меняться не поеду. Они в одних воротах так и стояли. Началась суматоха. У меня на столе стоял большой легкоатлетический секундомер. На нём было ровно 10.0. 

Audio: https://spartak.ru/upload/medialibrary/653/A8_GC_.mp3 

Арбитр в поле Юрий Карандин:
- Подъезжаю к судейскому столику и говорю, что шайбу забросил Петров. Осипчук мне говорит: «Юра, вот контрольный секундомер. И на нём время закончилось раньше, чем была заброшена шайба». Я ему показываю, что на табло время ещё не вышло. Он мне вновь ссылается на контрольный секундомер. Человеческий фактор. Володя Осипчук должен был нажимать и на ручной секундомер и на кнопку времени табло. По-видимому, в какой-то момент и случилось расхождение. 

Тарасов в это время активно протестует на скамейке запасных, отказываясь продолжать игру и постоянно показывая рукой на табло стадиона. Пауза затягивается. Из правительственной ложи активно струится сигаретный дым. 

Журналист Сергей Микулик:
- Брежнев даже в первые минуты не понял, что на самом деле произошло. Команды тогда менялись воротами, и Леонид Ильич подумал, что пауза возникла из-за того, что надо обоим вратарям отправляться на противоположную половину площадки. Пауза затягивалась, и Брежнев решил, что ещё и ввели перерыв в середине третьего периода. И на возникшую заминку он реагировал совершенно спокойно. Не топал ногами, не возмущался, просто спросил у помощников: а почему не возобновляется игра-то? Может, плохо кому стало? Так что вмешательства со стороны Брежнева - это я знаю совершенно точно - никакого не было. Сказать же ему, что чудит Тарасов, из приближённых никто не решился. 

Известный журналист Николай Долгополов, наоборот, в материале «Российской газеты» (26 апреля 2013 года) пишет, что настроение генсека во время этой паузы было далеко не безоблачным. 
- О том, что творилось в правительственной ложе, мне в августе 1970-го рассказывали работники Лужников, на чьи рассказы и полагаюсь. Брежнев был в гневе. Вызвали кого-то из спортивных руководителей. Но перерыв затягивался, члены Политбюро с аппетитом и от нечего делать истощали заготовленные съестные и прочие запасы, и тут срочно потребовалось подкрепление официантов, уборщиц посуды. Нервничала охрана: в ложе появились новые люди. Приносили съестное, а ведь «не положено». На столе генсека всё обязано было быть заранее проверенным, апробированным.

Судья времени игры Владимир Осипчук:
- За судейство тогда отвечал Андрей Василич Старовойтов, который следил за игрой с противоположной трибуны. Он быстро пришёл в нашему столику и стал расспрашивать, что случилось. Показываю ему секундомер, на котором время 10,0, и говорю, что ЦСКА забил уже после того, как я дал свисток. «Держи секундомер, ничего не сбрасывай, сейчас будет разбирательство». Тарасов продолжает кипятиться и затем отправляет свою команду в раздевалку. 

Сохранилось несколько сюжетов кинохроники об игре 11 мая. В одном из них (с интершумом и закадровым голосом) о задержке игры не сказано ничего. Соответственно, и не показано. Как будто игра протекала по вполне стандартному сценарию: вышли, сыграли, чемпионов наградили. Второй сюжет для нас - тот, что без звука - более информативен. Петров забивает гол в ворота Зингера, после чего есть план, правда, очень короткий - на две секунды, на котором взвинченный донельзя Тарасов. И по его мимике и жестам понятно, что именно в этот момент он требует от своих игроков немедленно отправиться в раздевалку. 



Арбитр в поле Юрий Карандин:
- Мог ли Осипчук что-то «нахимичить» с контрольным секундомером? Думаю, нет. Он просто был обязан смотреть, чтобы у него совпадало время и на табло и на секундомере. Возможно, с его стороны была какая-то рассеянность или невнимательность. Но решающее слово в той ситуации сказал Андрей Васильевич Старовойтов. Я слышал такую версию: Старовойтов тоже служил в ЦСКА. Как и Тарасов. Его сделали председателем судейской коллегии в СССР, а потом выдвинули в судейский комитет международной Федерации. И там его также избрали одним из руководителей. На каком-то чемпионате мира наши кому-то проиграли, и Тарасов высказал Старовойтову претензии по судейству. Разговор был на повышенных тонах. Тарасов этот нехороший разговор не забыл. И посодействовал затем, чтобы Старовойтова убрали из армии, не позволив тому дослужить до выхода на пенсию. А ему оставалось до армейской пенсии всего полгода. И Старовойтов, я слышал такие разговоры, искал способ, чтобы Тарасову отомстить. И вот на последней игре 1969 года такой случай Старовойтову представился. 

Арбитр международной категории Леонид Вайсфельд:
- Все с интересом смотрели, чем дело закончится - ведь Брежнев же на игре. Смотрели не на лёд, а за его реакцией. Но никто не понимал, что происходит. Я глазел по трибунам, мне было жутко интересно, чем же всё закончится. 

Александр Горбунов в книге «Тарасов»:
- Спустя годы после демарша тогдашний капитан ЦСКА Виктор Кузькин говорил, что, окажись он на месте Тарасова, поступил бы точно так же. Он рассказал, что Николай Озеров, который довольно часто вёл репортажи с матчей прямо от бортика, подозвал к себе во время возникшего перерыва его и Вячеслава Старшинова и, протянув микрофон, спросил: «Вы слышали объявление диктора о том, что время берётся по контрольному секундомеру?» Старшинов сразу же ответил: «Конечно, слышал!» А Кузькин: «Да никто, кроме Славы, этого объявления не слышал». 

Виктор Кузькин, скорее всего, этот диалог придумал. В те годы объявлений о том, что «время берётся по контрольному секундомеру», ещё не делали.

Судья времени игры Владимир Осипчук:
- Через некоторое время ко мне вновь подходит Старовойтов и просит пройти в судейскую комнату. Я взял секундомер и совершенно спокойно отправился под трибуны. Прихожу. Там сидит Павлов, председатель спорткомитета СССР. Какие-то его замы, начальник управления хоккея, я, правда, не помню, кто тогда возглавлял эту организацию (Валентин Алёхин - Прим.авт.). Там же был и Тарасов. Старовойтов меня представил и попросил дать объяснение. Я рассказываю, что мы всегда руководствуемся контрольным секундомером. И его пускаю в комнате по кругу. Все смотрят и видят, что там 10,0. 
Павлов говорит: «Всё ясно, Анатолий Владимирович, продолжайте матч». Чувствую, Тарасов уже дрогнул. В тот момент мне стало понятно, что Тарасов даже не знал, что у нас в судействе есть контрольные секундомеры. Он только апеллировал к табло. Тогда ведь не объявляли, как сейчас, по стадиону, что «время берётся по контрольному секундомеру». Возможно, если бы такое объявление было, Тарасов так бы не кипятился. Тарасов очень зло посмотрел на Старовойтова. Тот отвернулся и сделал вид, что вроде как завязывает шнурок.

Арбитр в поле Юрий Карандин:
- На игре был Министр обороны Гречко. Пауза в игре затянулась, и он послал своего порученца в судейскую. «Анатолий Владимирович, Министр обороны просил передать, чтобы вы немедленно выводили команду на лёд». Тарасов ответил в своей манере: «Товарищ генерал, передайте Министру обороны, что, как военный человек, я подчиняюсь приказу». Но в этот момент я объявил, что по правилам должен дать команде ЦСКА две минуты за задержку игры. 

Олимпийский чемпион Александр Пашков:
- В раздевалке всё было спокойно. Мы считали, что гол был забит по правилам. То, что ушли со льда, не обсуждалось. Красиво - некрасиво. Никто об этом не говорил. Команда была дисциплинированная, все сидели и ждали, чем это закончится. Коньки никто не снимал. Минут через 25 пришёл Тарасов и сказал, что надо выходить на лёд. Пошли доигрывать.

В судейскую, разумеется, позвали и старшего тренера «Спартака». Леонид Рейзер был последним журналистом, кто записал на видео воспоминания Николая Ивановича Карпова незадолго до его ухода из жизни. 

Старший тренер «Спартака» Николай Карпов:
- Меня тоже вызвали в судейскую. Но я в разговор не вникал, стоял, слушал только. Тарасов говорит: «Я начну игру! Снимите с меня штраф две минуты!» И тут я вступаю: «Товарищ судья, вы наказывали команду ЦСКА?» Карандин отвечает: «За неведение игры тренером ЦСКА наложен штраф две минуты на команду ЦСКА». Я говорю спокойно и уверенно: «Товарищи! А чего мы тогда обсуждаем?! Я вывожу команду». Тарасов вскакивает. Было бы можно - он меня бы ударил!

Видеоролик c YouTube
Между тем, Тарасов был не первым, кто решился на подобный демарш. За 12 лет до этого в советском хоккее случился подобный скандал. И Тарасов о нём совершенно точно знал. 

СУДЬЯМ ПРИКАЗАНО СДАТЬ БИЛЕТЫ 

Когда вспоминают о самых знаменитых уходах с площадки в хоккее, то обычно приводят четыре эпизода. Первый - матч 11 мая 1969 года. Затем демарш Константина Локтева, который увёл ЦСКА в матче с «Филадельфией» в 1976 году. Два других случились в российскую эпоху: в 1996 году отказался продолжать игру против московского «Динамо» главный тренер магнитогорского «Металлурга» Валерий Постников, а восемь лет спустя это сделал Пётр Воробьёв, чья «Лада» играла с «Авангардом». Однако в истории отечественного хоккея есть и ещё один скандальный эпизод, о котором почти никто не помнит. И Тарасов о нём точно знал. 

Журналист, исследователь советского хоккея Станислав Гридасов:
- Первый подобный - задокументированный - скандал в советском хоккее случился в ноябре 1957 года, когда главный тренер московских «Крыльев Советов» Владимир Егоров отказался продолжать матч против тарасовского ЦСК МО. «Крылья Советов» на тот момент - действующий чемпион СССР и главный соперник армейского клуба, это самое острое московское хоккейное дерби тех лет. А Егоров - обладатель первых двух в истории советского хоккея золотых медалей чемпионата мира и Олимпийских игр (у Тарасова еще нет ни одной). Половина хоккеистов сборной СССР - воспитанники Егорова. В первой очной встрече чемпионата страны «Крылья» побеждают ЦСК МО со счетом 4:2. 8 ноября играется второй матч. Как писал тогда «Советский спорт», «проигрыш ЦСК МО лишал по существу команду возможности бороться за первое место. Выигрыш же армейцев уравнивал шансы двух сильнейших коллективов».
Не удивляйтесь, что это всего лишь ноябрь, в турнире за первое место тогда участвовали всего 8 команд. При счете 1:1 в конце первого периода Юрий Цицинов, молодой нападающий «Крыльев» и сборной страны, забрасывает вторую шайбу в ворота армейцев, но судья её не засчитывает, так как клюшка Цицинова находилась в площади ворот «до того, как туда попала шайба». Хоккеисты «Крыльев» обступили судью с требованием засчитать гол, а когда судья отказался (это был арбитр Яхонин, который в момент взятия ворот находился в 10-12 метрах от этого эпизода), Владимир Кузьмич Егоров отказался продолжать игру.
Все любители советского хоккея помнят или хотя бы слышали, как Тарасов увел команду с площадки в матче со «Спартаком», а эта экстраординарная история напрочь забыта. Из участников той игры сейчас жив, увы, только один - армейский нападающий Валентин Сенюшкин, но и он, когда я ему позвонил, не смог вспомнить не только подробностей, но даже самого факта скандала в игре с «Крыльями». Другой молодой хоккеист, будущий игрок «Крыльев», а в ноябре 1957-го - совсем юноша, сказал мне, что «что-то такое смутно помню, кажется, Егоров и Тарасов резко повздорили». 
Видеозаписи матча, видимо, не существует в природе, но факт остается фактом - вот передо мной статья в «Советском спорте»: «Более 10 минут длился спор. Трибуны недовольно гудели». Вот оригинальный протокол заседания Президиума Всесоюзной секции хоккея от 14 ноября 1957 года - игроки «Крыльев Советов» выстроились на синей линии и не давали продолжить игру. Капитан ЦСК МО Николай Сологубов в ответ выстроил напротив свою команду. Тарасов давил на судей. Решение Президиума: считать протест команды «Крыльев Советов» обоснованным, гол не был засчитан несправедливо, назначить переигровку.
Тогда, 8 ноября, матч был продолжен при счете 1:1, игроки обеих команд грубили и друг другу, и судьям, и в этой нервотрепке, как и 12 лет спустя, проиграли те, кто начал скандал. «Крылья» уступили со счетом 4:7, а в концовке чемпионата отстали от ЦСК МО всего на одно очко, завоевав серебряные медали. Московское «Динамо» ставшее третьим, отстало от «Крыльев» на 17 очков - огромный разрыв, особенно если учесть, что за победу тогда начислялись 2 очка, а матчей всего-то было 28.
Переигровка, кстати, так и не состоялась. Какие механизмы были запущены, чтобы её не допустить вопреки решению главного хоккейного органа страны, я не знаю.

Пауза во встрече 11 мая составила около 35 минут. Большинство, полученное за задержку соперником времени игры, «Спартак» не реализовал. Но, как только составы стали равными, Евгений Зимин на 53-ей минуте забросил изумительную по красоте шайбу, элегантно переиграв голкипера ЦСКА. Совершенно недавно нам удалось обнаружить хронику, на которой хорошо видно, как Зимин ставит точку в самом скандальном матче советского хоккея. 

Видеоролик c YouTube
Борис Майоров в своей книге «Я смотрю хоккей» писал: «Будь Тарасов поспокойнее, он со своим опытом и знанием хоккея понял бы, что сейчас самое время «брать нас тёпленькими». Но его поступками тогда руководили не рассудок, а обида и гнев. Его решение спасло нас». 
Нападающий ЦСКА Валерий Харламов в своей книге «Три начала» без всяких обтекаемых фраз пишет о том, что победу у его команды украли: «Конечно же, это неправильно было – задерживать матч: зрители, пришедшие на стадион и собравшиеся у телеприёмников, ни при чем. Но можно понять и тренера и нас – золотые медали отнимали прямо на глазах. Только ли наш тренер виноват в происшествии? Из-за чьей халатности возник инцидент? Почему не известили тренеров и игроков, что часы не в порядке? И когда они сломались, до сих пор не пойму. За две секунды до нашего гола? За пять? За десять секунд? Почему не свистнули раньше? /…/
Удивил меня в тот день Вячеслав Старшинов.
Отвечая на вопрос телекомментатора, Виктор Кузькин, наш капитан, который в ту минуту сидел на скамейке, в борьбе не участвовал и, стало быть, был спокоен, сказал, что свистка не слышал. А вот Вячеслав, который находился на льду и вместе со мной после жестокого столкновения за секунду до гола падал на лед, оказывается, слышал свисток.
Любопытно, что когда проверяли табло после матча, то всё было в порядке, вся эта сложная система отсчета времени работала, как и прежде, безукоризненно.
Цена секунды оказалась очень высокой – она перечеркнула труд большого коллектива спортсменов в течение целого года».

После окончания матча всё было традиционно для тех лет: хоккеисты ЦСКА поздравили соперника с победой, Зингер и Зимин получили призы лучших игроков матча, а, когда на лёд вынесли пьедестал почёта, Вячеславу Старшинову был вручён кубок. Кинохроника 69-го года заканчивается тем, что спартаковцы совершают круг почёта. 

Видеоролик c YouTube
Старший тренер ЦСКА к этому времени уже успокоился. Александр Пашков вспоминает: «После игры Тарасов вошел в раздевалку и прямо с порога рубанул: «Ребята, это я проср… матч». 
Понятно, что в раздевалке «Спартака» атмосфера была совсем другая. 

Старший тренер «Спартака» Николай Карпов в интервью Леониду Рейзеру:
- После того, как выиграли, меня все в ресторан приглашают. Я говорю: «Мужики, конец сезона, хочу к семье. В любое время, но не сейчас». И на своей «Волге» поехал домой. Собираемся за столом - два сына, жена, тёща, я. Сели. Налил стопку, выпил. Как вода. Моментально взмок. Град пота. Жена говорит: «Поменяй бельё». Переоделся, налил ещё, ёб…л - ни в одном глазу. Не берет и всё. Закусил и опять весь мокрый. Третий раз переодеваюсь, стакан выпил. Не берёт вообще. Еб…л ещё стакан, чувствую, опять весь мокрый. Лёг и заснул. Представляете, какое это было напряжение? В каком состоянии я себя держал?

Видеоролик c YouTube
Разумеется, не могла об этой игре не рассказать дочь Анатолия Тарасова Татьяна:
- Я помню, как вышли из девятого подъезда. Стояла толпа людей, тысячи народу. И они не пропускали его. А мы с моей подругой Надей Крыловой (балерина Большого театра. - Прим.авт.) крались за ним. Он начал идти в эту толпу, она могла его растерзать, убить, растоптать. И как его люди от его силы внутренней, вся площадь расступалась. Расступалась ровно на один шаг, как будто он разрезал её ножом. Мы таким образом подошли к машине, за нами кольцо сомкнулось. Кто-то выкрикнул: «Ответишь на вопросы». Он повернулся, сказал, что ответит. Пока он шел, у него вытаскивали волосы из головы, рвали их на части. Мы очень плакали. Мы сели в машину, он нас посадил, мы сели на переднее сиденье. Он всегда ездил на «Волге». И вот от этого отсутствия страха перед толпой, с ясными глазами он открыл переднее стекло. Они подняли машину, покачали её на руках. И никто не посмел задать ни одного вопроса, и бросили её. И все разошлись.

В своих «показаниях» Татьяна Анатольевна путается: в разных интервью она вспоминает, что на игре 11 мая была то с мамой Ниной Григорьевной и подругой, то лишь с одной подругой. Что тоже простительно - слишком много прошло лет. Александр Горбунов пишет уверенно, что супруга Тарасова смотрела матч по телевизору: «Нина Григорьевна вспоминала, что когда увидела по телевизору, как её муж уводит команду с площадки, встала перед телевизором на колени. Режиссер телетрансляции часто показывал крупно лицо негодовавшего Тарасова, и жена обратилась к нему буквально с мольбой: «Толя, пойми, ты же задерживаешь главу нашего государства». «Очень тогда испугалась», - повторяла она».

«Спартаку» вручили золотые медали. Но история, конечно, на этом закончиться не могла. 

Судья времени игры Владимир Осипчук:
- У меня был билет на вечерний киевский поезд. Нам объявили: «Всем судьям, работавшим на этой игре, сдать билеты и быть на следующий день в 9:00 в кабинете у Павлова».

РАЗБИРАТЕЛЬСТВО В СКАТЕРТНОМ ПЕРЕУЛКЕ

Разумеется, демарш Тарасова не мог не привести к серьёзным «разборкам». На самом высоком уровне. 

Журналист Сергей Микулик:
- Конечно, в те времена на такой шаг - увести команду с площадки - мог решиться только Тарасов. Представить на его месте Чернышёва или Эпштейна, было невозможно. Тарасов не мог терпеть проигрывать. И, говоря современным языком, «кипиш» он поднимал на площадке достаточно часто. Как-то он даже мерил ворота в Свердловске, считая, что они меньше по размеру. А уж о том, чтобы скандалить с судьями, которые, на его взгляд, работают некачественно, вопросов не было вообще - в поражениях он обычно обвинял их первых. Напряжение здесь было дикое. Он проиграл «Спартаку» в 67-ом, потом проигрывает два года спустя - немыслимая для ЦСКА история. И в этой игре эмоции его захлестнули через край. В сборной Аркадий Иванович Чернышёв его уравновешивал: он примерно знал, сколько куплетов гимна споёт Тарасов, чтобы потом, когда его помощник закончит петь, спокойно дать установку на игру. В ЦСКА же Тарасов был главным и сдерживать его было некому. И 11 мая о том, что за игрой смотрит из ложи Леонид Ильич, Тарасов думал меньше всего. О последствиях он тоже не мог думать. Он чувствовал себя в центре Вселенной. 

Журналист и исследователь советского хоккея Станислав Гридасов:
- Это уже далеко не 1957-й год. На трибунах - Брежнев, армейский генералитет. Прямая трансляция на всю страну. Поэтому и громыхнуло сильнее. Спортивные чиновники просто были обязаны отреагировать, найти виновного. Иначе бы наказали их самих. Чисто чиновничья логика. К тому же министр спорта Павлов, бывший комсомольский вождь и один из немногих выдвиженцев Хрущева, оставшихся во власти и при Брежневе, открыто не любил Тарасова.

Совещание в кабинете у Министра спорта Павлова в Скатертном переулке было назначено на 9:00. Туда вызвали председателя Федерации хоккея Валентина Алёхина, руководителя судейского комитета Андрея Старовойтова, судей в поле Юрия Карандина и Михаила Кириллова, хронометриста игры Владимира Осипчука. Разумеется, самого Тарасова. И ещё одного человека, которого тренер ЦСКА увидеть явно не ожидал. 

Судья времени игры Владимир Осипчук:
- Опять начали прокручивать эту историю, мне опять пришлось рассказывать про контрольный секундомер. Объяснил, что для нас его показания - закон. Но есть ещё одна важная деталь. В сборной страны работал тогда молодой Анатолий Егоров, который входил, как теперь бы сказали, в аналитическую группу. И он вёл видеозапись этой игры. Тогда в сборной СССР уже была аппаратура. Егоров был абсолютно нейтральный человек. И он принёс эту запись в спорткомитет. Все стали смотреть и одновременно включили секундомер, чтобы ещё раз проверить время. Павлов и все остальные видят: проходит три секунды, и только тогда Петров забивает гол. То есть там речь шла даже не об одной секунде, а минимум о трёх. Доказательства были налицо. 

Нельзя утверждать, но вполне возможно, Анатолий Егоров - это бывший нападающий «Спартака» и «Динамо», в сезоне 1967/68 - второй тренер сборной СССР на московском международном турнире (который потом станет Призом «Известий») у Владимира Кузьмича Егорова. Осенью 1969-го станет главным тренером сборной Польши.

Параллельно развивалась и другая история. О ней рассказывает журналист Евгений Рубин в автобиографической книге «Пан или пропал». Кстати, по косвенным признакам, можно предположить, что сам Рубин на игре 11 мая не был. Иначе, чем объяснить, что в своей книге, даже спустя несколько десятилетий после описываемых событий, он приводит какие-то мельчайшие подробности своей журналисткой жизни, имена, фамилии самых разных людей, рассказывает о работе на крупнейших турнирах, но о самом скандальном матче советского хоккея пишет буквально следующее: «И тут он /Тарасов/, раздосадованный, потерявший контроль над собой, обрушил весь свой гнев на судей. Каждый их свисток вызывал бурную реакцию Тарасова. И после одного, показавшегося ему, видно, особо возмутительным, он увёл команду в раздевалку». Но не мог же Рубин забыть, что такую реакцию Тарасова вызвал не какой-то «один свисток», а незасчитанный гол Петрова?!
Вот что было дальше со слов Рубина:
- Прессе положено на такие ЧП реагировать. Но как? Мы знали: связываться с Тарасовым - себе дороже стоит. Наутро выяснилось, что коллеги из других газет сочли за лучшее промолчать. Я тоже не решился побрить этого влиятельного и мстительного человека от своего имени, а избрал обходной маневр.

На самом деле, промолчали далеко не все. В понедельник в СССР выходили «Правда» и «Вечерняя Москва». Главная газета страны о скандале не написала (в номере от 12 мая вышла, напомним, разгромная статья «Прощай хоккей в начале мая»), а вот «Вечёрка» замалчивать историю не стала: «Третий период, закончившийся вничью - 1:1 (голы забили В.Викулов и Е.Зимин), продолжался… около часа. Дело в том, что армейцы забили гол (счёт стал 2:2), арбитры в поле засчитали его, однако судьи у борта объявили, что взятие ворот произошло после сигнала на смену площадок. И тут хоккеистам ЦСКА изменили нервы. Ссылаясь на настенные часы, они долго отказывались возобновить игру, хотя их старшему тренеру А.В.Тарасову известно, что отсчёт времени ведут специальный судья по своему хронометру. Впечатление от матча было испорчено. Проигрывать тоже надо уметь!»

Во вторник, 13 мая, некоторые подробности игры сообщили читателям «Красная Звезда», «Комсомолка» и «Труд». Армейская газета, правда, демарш Тарасова тактично оставила за скобками. 

Михаил Шлаен в «Красной Звезде»: «Правда, электротабло свидетельствовало, что до перерыва оставалась ещё одна секунда, но время в данном случае фиксировалось по контрольному секундомеру. На выяснение этого, довольно редкого в хоккее случая, ушло более получаса». 

Михаил Блатин в «Комсомольской правде»: «Армейские хоккеисты во главе с А.Тарасовым принялись бурно оспаривать решение арбитров. Матч был прерван на 35 минут. Право, досадно было наблюдать эту нерешительность судей, будто забывших, что в круг их обязанностей входит и наведение дисциплины на площадке, следует отметить также неспортивное поведение игроков армейской команды и их наставника, проявивших неуважение к арбитрам и зрителям». 

Юрий Ваньят в «Труде»: «Тем не менее на поле продолжается полная неразбериха. Матч остановлен. Растерявшиеся арбитры ездят от борта к борту. Долгое время никаких мер не принимали ни руководители Федерации хоккея, ни работники Комитета по физической культуре и спорту. Наконец, судьи делают то, что они давно должны были сделать: за задержку игры налагают на команду ЦСКА двухминутный штраф. Тем не менее недостойное поведение А.Тарасова продолжается, и матч возобновляется лишь через 36 (!) минут». 


«Обходным» же «манёвром», о котором говорит Рубин, стала написанная в Советском спорте» 13 мая заметка под рубрикой «Реплика» и под заголовком «…И сохранить достоинство». Подпись под материалом была знаменитого защитника Николая Сологубова: «Инцидента, подобного тому, который произошел во время воскресного матча ЦСКА - «Спартак», кажется мне, не знает история нашего хоккея. И мне, человеку, вся жизнь которого связана с командой ЦСКА, который около десятка лет был её капитаном, особенно больно, что виновником случившегося стали мои одноклубники. Но я не хочу упрекать команду и её хоккеистов: они выполняли указание своего старшего тренера. И мне тем более горько, что имя этого старшего тренера - Анатолий Тарасов, тот самый Тарасов, который столько раз вел и приводил ЦСКА и сборную страны к выдающимся победам».

Дополнением к тексту Сологубова стала редакционная заметка, подписи под которой не было. «Это звание (заслуженный тренер СССР - Прим.авт.) присваивают лишь людям, которые не только высоко эрудированы в своем виде спорта, но и являются подлинными педагогами, воспитывающими в своих питомцах лучшие качества советского человека, в том числе и своим собственным примером. В связи с этим возникает вопрос: достоин ли этого высокого и обязывающего звания тренер А. В. Тарасов?
В печати, на заседаниях президиума Всесоюзной федерации, в руководящих физкультурных органах А. Тарасову неоднократно указывали на факты пренебрежительного отношения к хоккеистам, судьям, зрителям. Однако А. Тарасов не считался с критическими замечаниями в свой адрес, расценивал каждое из них едва ли не как личное оскорбление. Таким образом, его поведение во время воскресного матча - отнюдь не случайность. Только на этот раз оно больно ударило по интересам 14 тысяч зрителей и миллионов телезрителей, смотревших матч. Кстати, 35-минутная непредвиденная задержка в игре нарушила программу Центрального телевидения на целый день. Не подействовало на А. Тарасова и вмешательство руководителей отдела хоккея Всесоюзного комитета и Федерации хоккея СССР, которые терпеливо объясняли ему, что судьи действуют в полном соответствии с правилами, и приглашали лично посмотреть на показания контрольного секундомера.
Заслуживает осуждения грубость и бестактность А. Тарасова по отношению к судьям матча - молодым людям, один из которых является инженером, а другой - рабочим, отдающим свое свободное время тому самому делу, которому посвятил себя и тренер Тарасов…». 

В кабинете Павлова все точки над i были расставлены. Правота судей была доказана, и главным аргументом послужила запись той игры, которую тщательно изучили. Об этом же было сообщено широкой советской общественности в официальном пресс-релизе, который сначала появился в «Советском спорте» 16 мая, а затем 18 мая в еженедельнике «Футбол-Хоккей»: «Тщательное рассмотрение всех обстоятельств, в том числе и изучение видеомагнитофонной записи матча, неопровержимо доказывает, что судейская коллегия, не засчитав шайбу, заброшенную командой ЦСКА после истечения времени первой половины третьего периода, приняла правильное решение». 
В конце пресс-релиза звучал приговор: «Учитывая все эти обстоятельства, Коллегия Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР приняла решение лишить А.В.Тарасова почётного звания «Заслуженный тренер СССР». 

Это звание Тарасову было присвоено (удостоверение № 44, выдано 29 апреля 1957 года) приказом председателя Комитета по физической культуре и спорту при Совете министров СССР Николаем Романовым (№ 302 от 4 августа 1956 года).

Сама Коллегия состоялась 14 мая, и в архивах сохранилось Постановление Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР. «О неправильном поведении старшего тренера хоккейной команды ЦСКА тов. Тарасова А.В.» Рукой Сергея Павлова сделаны две правки. Предложение «Присутствовавшие на матче председатель спортивного комитета Министерства обороны СССР тов.Филиппов В.И. и начальник ЦСКА тов.Чанышев А.Х. не приняли мер по пресечению неправильных действий тов.Тарасова А.В.» было зачёркнуто. Упрекать в бездействии людей из всемогущего Министерства обороны Павлов не решился. В решении Коллегии в п.3 он заменил слова «Обратить внимание» на глагол «Указать». К слову, второй и третий пункты постановления в печати не публиковались.


Любопытно, как советские люди реагировали на фразу «Тщательное рассмотрение всех обстоятельств, в том числе и изучение видеомагнитофонной записи матча…»? Наверняка, многие плохо понимали, о чём идёт речь. Хотя еще в 1958 году было принято постановление ЦК о разработке собственных видеомагнитофонов, «не хуже» иностранных. И уже 24 декабря 1959 года Госкомиссия приняла на ленинградском заводе «Ленкинап» (Ленинградский завод киноаппаратуры) лабораторный образец видеомагнитофона «КМЗИ-4». Затем на Новосибирском заводе точного машиностроения было организовано серийное производство видеомагнитофонов «Кадр-1». Всего было выпущено 160 аппаратов. Впоследствии ВНИИТР разработал модель «Кадр-3ПМ», который позволял записывать и монтировать цветные телепередачи. Эта модель выпускалась заводом почти 20 лет и вместе с видеомагнитофонами «Электрон-2М» производства ЛОМО стала основой для подготовки цветных телепрограмм в СССР. 

Простым советским людям эта техника, разумеется, была недоступна. Но, повторимся, в распоряжении сборной СССР по хоккею видеоаппаратура уже была. И, не исключено, импортная - анализу прошедших матчей Чернышёв и Тарасов уделяли большое внимание, и для нужд сборной в те годы вполне могли выделить валюту на покупку современной аппаратуры. 

Тарасов такого решения не ожидал. «Я знал, что меня должны наказать. Я пришёл в Комитет на следующий день на Коллегию, чтобы меня наказали. С меня снимают звание заслуженного тренера СССР. Тренера СССР! Я прав! Я не воспитан. Штраф большой, снимите с работы, наконец. Я возмутился, хлопнул дверью и сказал: «Принесёте мне на блюдечке с голубой каёмочкой. А работать я не буду» (из фильма «Хоккей Анатолия Тарасова). 
Тарасов лукавил: оштрафовать его не могли, в Советском Союзе не было такого наказания по отношению к тренерам. 
Его дочь Татьяна вспоминает, что она дважды в жизни видела отца плачущим. Первый раз это было тогда, когда во время автомобильной аварии по дороге на юг, маленькой Тане дверной ручкой автомашины пробило голову. Второй - когда Тарасов вернулся домой после заседания коллегии. «Он всем телом рухнул на кровать и заплакал».
Александр Пашков в это почему-то не верит: 
- Это из области женских эмоций. Я хорошо знал Нину Григорьевну и Анатолия Владимировича. Это железная пара, они и не такое пережили в жизни. И тот случай - мелкие неурядицы. Не поверю, что Тарасов мог плакать. 

Журналист, исследователь советского хоккея Станислав Гридасов:
- Это был далеко не единственный случай в стране, когда с человека снимали звание заслуженного тренера СССР или заслуженного мастера спорта. Или иным образом наказывали. Просто эти истории редко попадали в прессу. Ведущих хоккеистов, даже если они совершали куда более тяжкие проступки с точки зрения закона, часто прикрывали, их дела спускались на тормозах, по-тихому, не вынося на общественность.

Через много лет, в 1992 году, ленинградский журналист Геннадий Орлов снял про тренера ЦСКА трёхсерийный фильм «Хоккей Анатолия Тарасова». И в той картине Тарасов свой поступок в 1969 году называет «безобразным». Не забывая при этом сказать, что «судья матча был жулик». Это слово - «жулик», вспоминая ту историю, он повторит неоднократно. 
Судья международной категории Леонид Вайсфельд:
- Однажды Тарасов сам завёл разговор о той игре 1969 года. И я очень хорошо помню, что он сказал: «Судья - жулик, украл у меня секунду».

«Жулик», по воспоминаниям Юрия Карандина, он произнёс и под трибунами Лужников: «В судейской при Павлове Тарасов сказал: «Тот, кто сидит у вас на времени, это жулик». 

Геннадий Орлов уверен, что Тарасов даже спустя много лет о своём поступке не жалел: 
- Эту картину придумал режиссёр Эмиль Мухин. Он работал на «Лентелефильме». Я же уже тогда жил в поезде между Москвой и Ленинградом. Я поначалу отказывался, понимая при этом, что встретиться с такой глыбой было бы очень интересно. «Мне некогда, да и хоккей не мой профиль. Я - футболист», - сказал тогда Эмилю. Хотя к тому времени с Тарасовым был знаком. Брал у него различные интервью, и он меня знал. Но близкого общения не было. Эмиль предложил на выбор Тарасову для этого фильма пять кандидатур для ведущего. Люди известные и авторитетные в мире телевидения. Моя была последней. Вдруг вечером звонок: «Гена, я сижу рядом с Анатолием Владимировичем, он всех вычеркнул и выбрал тебя». Я согласился на эту работу с одним условием: если Тарасов будет искренен и расскажет мне всю правду. Тарасов взял телефонную трубку и сказал: «Генок (он так меня называл), неужели ты думаешь, что я буду врать? Я расскажу всю правду». И он действительно ничего не утаил. Мы проговорили больше 20 часов. Это было поразительно! Он, мне кажется, чувствовал, что настал момент, когда ему надо высказаться. 
Тарасов ни секунды не раскаивался в своём поступке. Это абсолютно точно. «Я был прав», - он утверждал это безапелляционно. Но по форме это было неправильно, конечно. На глазах у всей страны… Но тогда он не думал о наказании - шёл вперёд, в драку. 

Видеоролик c YouTube
Любопытно, что один из главных арбитров той встречи Юрий Карандин спустя годы неожиданно встал на сторону Тарасова. Его слова, переворачивающие ситуацию с ног на голову, Александр Горбунов приводит в своей книге: «Тарасов, теперь я в этом уверен, был 11 мая стопроцентно прав. Судья чистого времени должен был давать сигнал о перерыве не по контрольному секундомеру, а по времени на табло. Если бы табло сломалось - тогда другое дело. Но, как позже выяснилось, табло было абсолютно исправным. Я уверен, что гол бы, в конце концов, засчитали. Если бы не вмешались люди, которые ненавидели Тарасова и мечтали хоть как-то ему «насолить». Уверен, что на судей-хронометристов тогда было оказано давление. Все знали, что он уведёт команду в знак протеста, несмотря на то что на матче присутствует сам Брежнев. И все знали, что за этим последует». 

Евгений Рубин вспоминает о встрече с Аркадием Чернышёвым, старшим тренером сборной СССР и «Динамо», после игры 11 мая:
- Мы побеседовали, и он пригласил меня перекусить в ресторане «Динамо». К обеду заказали графинчик водки. Выпив первую рюмку, Чернышёв сказал: «Ну до чего же вы, журналисты, трусливая публика! Всё готовы Тарасову простить». - «А вы «Советский спорт» разве не читаете? - возразил я. - Там всё поставлено на свои места». - «Ты о заметке Сологубова? Да она такая маленькая, что её и не заметишь. Про эту сволочь полагалось целую страницу написать. И дать заголовок похлеще».

По словам писателя Александра Горбунова, далее события развивались следующим образом:
- В одном доме с Тарасовым жил начальник канцелярии Министра обороны Советского Союза генерал-лейтенант Калинин. После инцидента в Лужниках Александр Гомельский, будучи хорошо с генералом знакомым, поднялся к нему в квартиру и подробно рассказал о том, что произошло. Гомельский упирал на стремление Тарасова биться за ЦСКА, за честь клуба, унижать который хоккейный тренер никому не собирался позволять. И - тем более - прощать унижение.
Калинин, по всей вероятности, уже утром следующего дня доложил Министру обороны Гречко. Тот, публично поступок Тарасова не одобряя - история произошла всё-таки в присутствии Леонида Брежнева, тайно наградил Тарасова именным оружием - охотничьим ружьем ИЖ-58 - за преданность армейскому спорту (с гравировкой: «Полковнику Тарасову от министра обороны»). Довольно скоро, в октябре, восстановили и звание заслуженного тренера СССР. После восстановления Тарасов сказал: «Понимаю, за что отобрали. Не понимаю, за что вернули».

О «восстановлении Тарасова в правах» общественности сообщили весьма скупо в короткой информации в еженедельнике «Футбол-Хоккей»:
«Решением коллегии Комитета по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР от 30 октября старшему тренеру хоккейной команды ЦСКА, заслуженному мастеру спорта А. В. Тарасову восстановлено звание заслуженного тренера СССР».

«Спартаку» же, чемпиону Советского Союза по хоккею с шайбой, летом 1969 года «прилетела» разнарядка с самого верха. 
«Основой формирования и подготовки хоккеистов сборных команд в СССР должны являться клубные команды ДСО и ведомств. Утвердить в качестве базовых коллективов на 1970-1972 г.г.: команды «Спартак», ЦСКА, «Динамо» (г.Москва), «Химик» (Воскресенск), СКА (Ленинград), «Автомобилист» (Свердловск), «Торпедо» (Горький), поручив им подготовку игроков и звеньев: 
команде «Спартак»: вратаря, двух пар защитников, двух троек нападающих; 
/…/

Этим же решением Николай Иванович Карпов был введён в тренерский совет сборных команд. Но подготовить «вратаря, две пары защитников и две тройки нападающих» он не успеет - из «Спартака» его попросят в октябре 1969 года. И пригласят обратно через четыре года. Карпов в 76-ом выиграет со «Спартаком» еще одно «золото»… 

Чемпионы СССР 1969 года: 

Вратари: Виктор Зингер, Александр Гысин;
Защитники: Дмитрий Китаев, Валерий Кузьмин, Игорь Лапин, Алексей Макаров, Владимир Меринов, Владимир Мигунько, Евгений Паладьев;
Нападающие: Юрий Борисов, Евгений Зимин, Константин Климов, Геннадий Крылов, Борис Майоров , Александр Мартынюк, Анатолий Севидов, Вячеслав Старшинов, Валерий Фоменков, Владимир Шадрин, Александр Якушев, Виктор Ярославцев; 

Старший тренер Николай Карпов, тренер Виктор Шувалов;
Начальник команды Игорь Нетто.

Владимир Самохин

Благодарим за помощь в подготовке материала Станислава Гридасова, Леонида Рейзера, Михаила Галактионова. 
Использованы материалы из «Государственного архива Российской Федерации», личных архивов Михаила Галактионова, Леонида Рейзера и открытых источников.