Чисто русское это слово, точно характеризующее и живо звучащее, я впервые услышал от Николая Ивановича. Не скажешь, что вычурное оно и мало понятное, но очевидно, что редко встречающееся. Обычное, но не обиходное. Карпов.

Обособленный.

Про него словечко.

… Форвард выкатился чисто «один в ноль». И оплошал. Понуро покатился на смену. Всенепременно должен был услышать разнос на повышенных тонах с примесью крепких русских выражений. Это как минимум. А как максимум – пропуск нескольких смен, посадку на лавку до конца мачта, угрозу более суровых санкций. К вящему моему удивлению ничего похожего не произошло. Николай Иванович лишь пожурил: «Ну что ж ты, дорогой, так сплоховал?! Чего засуетился-то? Ты ж все правильно делал. Не кисни, ты ж все умеешь».

Подобной тренерской реакции на запоротый игроком выгоднейший момент важного поединка ни до, ни после того матча я не встречал.

Чемпионский дубль Николая Карпова со «Спартаком» 69-го и 76-го выводит его в ранг самых-самых. Никто с профсоюзной командой не добивался такого. Более чем достаточно, чтобы выдерживать самые смелые сопоставления с отечественными тренерскими Именами. В спорте тренерские достижения как счет на табло после истечения времени матча: можете судить да рядить всяко, справедливы эти цифры или не очень, однако ж против фактов не попрешь. Спустя десятилетие после золотого 76-го заслуженный динамовский тренер Ян Каменецкий парился в бане с еще более заслуженным армейским тренером Анатолием Тарасовым, большим докой поддать жару березовым веничком. Зашла речь о Карпове, и Ян Лазаревич выдал:

Анатолий Владимирович, да Карпову звание Героя социалистического труда надо давать! Ведь два раза умудрился профсоюзный «Спартак» чемпионом сделать.

А что, Ян… Пожалуй, дело говоришь.

Я вот удивляюсь – как-то недооцениваем мы Николая Ивановича…

Показательный разговор. Только с важным пояснением. Сверхвластный и сверхамбициозный Тарасов ни за что бы не признал в Карпове коллегу, которого готов уважить, в годы ожесточенных битв «Спартак» - ЦСКА под руководством обоих. Шесть этих «гвоздей» чемпионского для «Спартака» сезона 1968/69 годов вызывали неимоверный интерес народа, затмевая все вокруг; казалось, что на марафонском маршруте всесоюзного первенства расставлены шесть верстовых столбов на шести высоченных холмах средне-русской равнины, которые видны отовсюду. Четырежды карповский «Спартак» превзошел тарасовский ЦСКА, один раз уступил и еще раз сыграл вничью. В те годы ничего так болезненно и проникающе не ранило Анатолия Владимировича, как разочарования, которые доставлял именно «Спартак».

А какие две исторические и незабываемые победы были тогда одержаны под водительством Николая Карпова! 23 февраля 69-го, в День Советской Армии, в присутствии генералитета профсоюзный коллектив при всем честном народе сокрушил армейскую армаду. 6:1! После этого маршал Андрей Антонович Гречко, министр обороны Советского Союза, дал указание: «Впредь не назначать встречи со «Спартаком» на дату всенародного праздника!» 6:1! Для «Спартака» это была еще одна возможность подарить брызжущую радость миллионам трудящихся по всей стране, которые были готовы простить хоккеистам расслабленность и потери очков при встречах с середняками и даже аутсайдерами, лишь бы достойно сразились с ЦСКА. Стала та лихая игра важным шагом на пути к третьему в истории клуба чемпионству. Выигрыш у главного конкурента был для спартаковской команды исключительно значим с турнирной и еще более с психологической точек зрения.

11 мая 69-го. Хоккейный спектакль «Спартак» - ЦСКА, который по бурлению страстей и фантастичности сюжета затмил все, что прежде бывало, и который по сей день остался не превзойденным никакими решающими и драматичными поединками на протяжении почти полсотни последовавших лет. Достаточно лишь штриха – матч, решавший кому достанутся золотые медали, был надолго прерван из-за демарша полковника Тарасова, который в середине третьего периода из-за недовольства судейским решением увел команду команды ЦСКА со льда, и был продолжен только после вмешательства… главы государства, генерального секретаря КПСС Леонида Ильича Брежнева.

Карпов – Тарасов.

Их противостояние определяло многое. В исторических битвах достойных друг друга соперников психология выходит на первый план, а за нее в значительной мере в ответе наставник коллектива. Словно барометр определяет то давление, которое будет в командной атмосфере: повышенное – нервическое и потому излишне давящее на сознание игроков; пониженное – граничащее с аморфностью, с покорностью судьбе; нормальное – комфортное для тех, кто получил передышку и кто скоро ринется в ледовое пекло. Все это проявляется, когда дела плохи – команда уступает в счете, хронометр неумолимо отсчитывает минуты, кажущиеся секундами… При равной в общем-то игре спартаковцы были инициативней и раскованней цээсковцев, вели 2:0 благодаря шайбам Фоменкова и Старшинова; так продолжалось два периода. Мимика Тарасова выдавала то напряжение, которое испытывал; Карпов держался привычного курса, был деловит и оптимистичен. В начале третьего периода армейцы взвинтили темп, обрушили шквал яростных атак, и Викулов сквитал одну шайбу. Инициатива был в их ежовых рукавицах, спартаковцы сохраняли разве что бодрость духа. Однако никакой паники в поведении Николая Ивановича не наблюдалось. Перед самой сменой ворот, проводившейся в те годы по истечении десяти минут третьего периода, случилась конфликтная ситуация: после броска Петрова шайба пересекла линию ворот Зингера; табло показывало, что оставалась еще секунда; однако судья-хронометрист зафиксировал то, что несколько секунд команды переиграли и потому гол не засчитывается. Тарасов не справился с давлением гигантского ртутного столба и увел команду с площадки на глазах заполненной правительственной ложи и самого Брежнева, который, правда, был… горячим болельщиком ЦСКА. Кто знает, возможно, где-то эта мысль и сидела в подсознании полковника Тарасова?!.. А что же Карпов – использовал длиннющую паузу, чтобы успокоить своих парней, приободрить их всячески и настроить грамотно на оставшиеся десять минут игры.

Николай Карпов: «… В коридоре под трибуной все руководители из федерации собрались. Алехин говорит: «Начинайте игру, Тарасов!» А тот: «Вы меня не пугайте!» Алехин еле себя сдерживал: «Я вас не пугаю. Мы завтра с вами разберемся. Начинайте игру!» Так они препирались. Я в разговор не встревал, стоял рядышком. И кто-то оттуда, от Брежнева приходит: «Начинайте игру! Завтра многие будут демобилизованы!» Тарас понял, что переиграл. Теперь спасаться надо: «Хорошо, я выведу команду – только снимите с меня штраф две минуты!» Тогда я говорю: «Товарищ судья, вы наказали команду ЦСКА». И мне отвечают: «За неведение игры тренером ЦСКА на команду наложен двухминутный штраф». И я обращаюсь ко всем: «Товарищи, а чего мы обсуждаем-то?» Тарасов аж вскипел – было б можно, он меня бы ударил… Мы выходим на лед, третью отвозим – Зимин, кажется, исполнил. И все закончилось благополучно».

Переводя дух, спартаковцы заиграли в своем стиле, и Зимин блистательно реализовал выход «один в ноль»; напротив, армейцы был непохожи на самих себя, из-за получасового бездействия их пыл угас безвозвратно, был сбит темп и настрой. Так демарш Тарасова стал подарком для «Спартака», которым умело воспользовался Карпов.

Логично предположить, сколь тщательно тренеры готовили свои дружины к главному поединку сезона. В отношении Тарасова так и было, Анатолий Владимирович всегда на установках уделял повышенное внимание нейтрализации старшиновского звена. А вот Карпов осуществлял подводку хоккеистов к «золотому матчу» в весьма облегченной манере, свойственной только ему. Не нагнетал обстановку и не шлифовал «до винтиков» тактическое взаимодействие. Вел себя так, будто предстоит календарный матч – да, очень важный, да, с очень сильным оппонентом, однако ж это вовсе не означает, что следует с утра до вечера твердить об очевидном. Ну ЦСКА, ну судьба чемпионства решается – так ведь спартаковцы и без его нотаций все прекрасно осознают. Нотации, нагнетание обстановки – такое не про Карпова.

«У нас впереди выезд. Свердловск, Челябинск, Новосибирск. Тяжелый, скажу, выезд. Вот это меня очень волнует. Потом возвращаемся и играем с ЦСКА. Ну с армейцами, ребятки, все нормально будет. За это я вообще спокоен». Ну кто кроме Николая Карпова мог проводить такую абсолютно алогичную с виду рекогносцировку хоккейной местности? Только он, пожалуй.

Тренерская стезя – это прежде всего взаимодействие с людьми. Нахождение общего языка с каждым игроком и с коллективом в целом; создание той обстановки, которая будет по сердцу всем участникам процесса. «Человеческий фактор» являлся наиболее выигрышной компонентой его профессионального арсенала.

Николай Карпов: «Я не кричал на игроков. Во время игр не кричал, как бы что ни складывалось. У меня-то внутри все кипит, эмоции переполняют, а слова-то у меня все время мягкие были. Уж не знаю, что там на моем лице написано было. Я вообще не ругался, мата от меня не слышали. Я игроков теребил, само собой. И они как-то уже привыкли ко мне. Если он подъезжает к лавке, я – к нему, он ошибся и он знает, что ошибся; я только скажу: «Понял, в чем дело?.. Все. Ну, давай исправляйся!»

… Ведущий спартаковский форвард, прежде не замеченный в нарушениях командного распорядка дня, вдруг нарушил его и довольно-таки грубо. Ладно опоздал к отбою на базе – вообще заявился лишь раненько поутру. Зато к побудке, к началу трудового дня был в строю, причем в нормальном физическом состоянии. И как же поступил Николай Иванович? Да никак. Сделал вид, что ничегошеньки не заметил. И правильно, кстати, сделал: хоккеист прекрасно отыграл следующие матчи и больше никогда не отлучался без спросу.

… У спартаковца-сборника по весне накопленное за выступления на двух фронтах утомление привело к бессоннице, что еще усугубляло ситуацию, ведь нормальный сон является главным восстановительным средством. Он пожаловался «старшему» на свалившуюся напасть. И что же предпринял Николай Иванович? Позвал врача команды и попросил выписать снадобье успокоительное? Ничуть не бывало. «А ты стаканчик хорошего сухого вина перед сном выпивай – и все наладится». Так и вышло. Курс винотерапии продлился считанные дни.

Настоящим спартаковцам претила казарменная дисциплина, без эдакой вольницы в атмосфере дышалось с хрипотцой и прерывисто, сказывалось во всем и в конечном итоге влияло на саму игру. Они должны были ощущать себя людьми с высоко поднятой головой. Это окрыляло команду, способную тогда летать, творя чудеса. Хоккеистам казалось, что они все сами совершали. И были правы по-своему. Как прав был и Карпов, через всю долгую жизнь гордо пронесший (правда, частенько перебарщивая с ролью своей личности в истории) звание наставника, дважды приведшего профсоюзный клуб к хоккейному золоту. Было у него это чувство меры в дозировке свободомыслия. И был неиссякаемый оптимизм, ставший верным спутником на спартаковской орбите в годы карповской режиссуры.

«Особенный».

Так называют Жозе Моуриньо. Эпатажного португальца, весьма активно рисующего автопортрет ни на кого не похожего футбольного «спеца».

«Обособленный».

Так назову Николая Карпова. Настоящего русского мужика, державшегося в хоккее собственной линии, с виду совсем незатейливой да и лавров ему принесшей не столь уж много.

Зато в «Спартаке». Зато дважды.

Источник: zen.yandex.ru