Большой разговор с прекрасным в прошлом хоккеистом «Спартака», чемпионом страны 1976 года Виктором Пачкалиным.

- Невозможно не сделать комплимент в ваш адрес. Вы точно не выглядите на 65.
- А на сколько - на 66? (смеется)

- Рецептом молодости поделитесь?
- Любовь к хоккею и работа с молодежью. Если я требую с игроков и тренеров, чтобы они находились в хорошей физической форме, значит я и сам должен за собой следить и им соответствовать. Так что стараюсь.

- Зарядку делаете?
- Обязательно. Каждый день по 500 приседаний.

- Ничего себе.
- Уже привычка. В течение дня стараюсь обязательно двигаться.

- Пять километров пробежите?
- Пробегу. В этом году был в санатории в Железноводске, и он кругом окружен горами. И там постоянно бегал. Но максимум километр, там тягуны градусов 45. Терпел и бегал. Так что по равнине «пятерку» точно осилю.

- Что вам напоминает, прежде всего, что вы всю жизнь в хоккей играли?
- Фотографии. На даче развесил по стенам много фотографий времен молодости. Там все мои друзья - с кем играл и работал в хоккее. Карточки долгое время лежали у меня в альбоме, но потом я решил поместить их в рамки. Приятно взглянуть. Показываю внуку и рассказываю ему, чем занимался.

- Кого из тех, кто ушел, вам больше всего не хватает?
- Честно? Всех, с кем играл. Это были талантливые хоккеисты и очень хорошие люди, о которых вспоминаю с огромной теплотой. Их очень любила страна. После первого сезона в «Спартаке» нас распустили в отпуск, так я не мог дождаться, когда мы снова соберемся вместе и начнем готовиться по-новой. Потрясающая была команда, которая состояла в основном из воспитанников «Спартака». Как её можно было не любить?

- Вы пришли в «Спартак», когда здесь играли Якушев, Зимин, Шадрин, Старшинов, Зингер. Вам не было страшно?
- Еще как! Я недавно восхищался их игрой по телевизору, а теперь сижу с ними в одной раздевалке. Страшно, очень страшно. Первый раз Борис Майоров, который тренировал «Спартак», в 70-ом году пригласил меня на сборы с основой. Часть игроков тогда уехала в сборную, поэтому взяли для комплекции. Я ходил по гостинице в Серебряном Бору с широко открытыми глазами. Смотрел на форму, на коньки, на перчатки. Смотрел, как на что-то диковинное.

- Дедовщина была в «Спартаке»?
- Ну вы что! Нет, конечно. Молодежь уважали. А мы уважали опытных ребят. Помню, подойдешь с Юрию Евгеньевичу Ляпкину за клюшкой. Он спросит: «Ты сегодня забил?» Если ответ утвердительный, значит, считай, клюшка твоя. А у него «Титан» по спецзаказу. У тех, кто играл в сборной, была возможность по тем временам получать хорошую форму и клюшки. А так ведь в СССР купить что-то стоящее было невозможно.

- Вспоминают, что вы здорово играли в футбол.
- Играл, но серьезного выбора между футболом и хоккеем для меня не существовало. Хоккей мне нравился больше. В том числе, из-за хоккейной формы.

- Когда вас спартаковский тренер Николай Карпов перевёл в защиту, вы не протестовали?
- Я подошел и сказал: «Николай Иваныч, я вообще-то спиной плохо катаюсь для защитника». А тот отвечает: «А это твои проблемы. Время есть - учись». И чемпионский сезон 76-года провел в защите. Тогда постоянно играли в три пары, я в основном выходил на лёд с Васей Спиридоновым. Хороший был партнер, как разрушитель - один из лучших.

- Многие спартаковцы, игравшие в 70-х, рассказывали, что умнее хоккеиста, чем Аркадий Рудаков, они не видели.
- Как говорил Николай Семенович Эпштейн: голову готовили на десятерых, а досталась одному Рудакову. Ему бы роста добавить и веса! Во все игры человек умел играть. В карты и домино был лучшим. Все еще только костяшки взяли в руки, а он уже знает, чем всё закончится. Но до конца Аркадий не раскрылся.

- Кто сильнее играл в воротах: Зингер или Третьяк?
- Ох, ну и вопрос. Виктор Зингер был великолепным мастером, который выручал «Спартак» на любых уровнях, в самых сложных ситуациях. Третьяк же моложе на 9 лет, и, конечно, разница в возрасте тоже играет свою роль. Конечно, объективно, Третьяк был сильнее. Жаль, что рано все заканчивали, 30 лет было определенным рубежом, после которого людей зачастую «списывали на берег». Заканчивай, говорили, твоя миссия выполнена.

- В «Спартаке» вашего времени играл и один из лучших защитников мирового хоккея Евгений Паладьев.
- У меня в кабинете его фотография стоит, она мне очень дорога. Я долго жил с ним в одном номере на базе. Суперигрок. Великолепно видел площадку, разбирался в самых сложных ситуациях, отлично бросал. С неудобной руки мог отдать шайбу под красную линию, а там уже человек выходил один на один. Необычайно талантливый.

- Говорят, его очень сильно подкосил гол Маховлича во время канадской части Суперсерии, когда тот обыграл Паладьева и забил. Спартаковский защитник не мог себе до конца жизни простить этой ошибки.
- Я с Паладьевым познакомился уже после Суперсерии, и при мне он про тот гол не вспоминал. А я и не спрашивал, разумеется. Но знаю по рассказам других ребят: он, конечно, переживал. И Бобров после той серии его уже никуда не приглашал. Так бывает.

- В последние годы он жил очень бедно.
- Остался один, был разведен. Но это не было какой-то бедностью. Жил, как и большинство людей в нашей стране. Сын приезжал к нему, помогал.

- У кого в «Спартаке» вашего времени был самый сильный бросок?
- Якушев, например, частенько забивал от синей - щелчок у него был отличный. Куликов к нам из Нижнего Новгорода пришел - сильно бросал. Сергей Коротков умел. Игроки старшего поколения часто пользовались кистевым броском, и обладали им в совершенстве.

- При упоминании фамилии Карпова, выигравшего с командой «золото» в 76-ом, лица собеседников обычно расплываются в улыбке.
- Обаятельный, позитивный. Не умел долго держать зло в себе. Всегда говорил правду в глаза, и это подкупало. Жёстким он точно не был. Он брал другим. Мог подойти, улыбнуться, поговорить по душам. Расслаблял человека, а потом делал с ним, что хотел (смеется).

- В карты играл с хоккеистами?
- Нет, но разрешал. Мы весь чемпионский сезон играли на деньги. Тренировка едва закончится, мы уже бежим раздавать. Николай Иванович настолько был умным человеком, что относился к этому с пониманием: зачем что-то ломать, когда всё так здорово складывается? Но отбой в 11 - это святое!

- С базы не отпускал?
- Тогда это было в порядке вещей. Мы привыкали. У меня первая дочка выросла, а я и не заметил. Всё время торчал на базе. Сборникам приходилось еще тяжелее.

- На многих фотографиях, особенно с летних тренировок, Карпов как-то очень смешно одет.
- Так ведь не было ничего. Надо бы бегать в кроссовках, но где их возьмешь? Поэтому в кедах всю предсезонку и проводили. Иногда, правда, удавалось достать фехтовальные тапочки, вот они еще как-то спасали. Сейчас игроков одевают с ног до головы, а тогда дадут одни кеды, трусы и майку. Костюм еще синий. И вперед! Хотя, вспоминаю, каждый год ездили на турнир в Германию, и там нас водили на фабрику Adidas, где дарили одежду. Тогда поездка в капстрану - это было всё равно, что на другую планету слетать. Я первый раз туда после армии попал. Ходил по магазинам, как на экскурсию. Нынешнему поколению это очень трудно понять.

- Травмы у вас были серьезные?
- Однажды я прямо на льду пережил клиническую смерть. Играл уже тогда за ярославское «Торпедо». Матч был против Харькова. Убегал с центра один на один и с точки вбрасывания бросил и забил. Защитник меня догонял, ударил по ногам, и я на большой скорости въехал спиной в лицевой борт за воротами. Всё остальное знаю со слов ребят и врача. У меня запал язык, остановилось дыхание, остановилось сердце.

- Кто спас?
- Массажист из харьковской команды. Он до этого работал в регби, а там часто случаются страшные травмы. Выбежал, достал мне язык, «завел» сердце. Приехала «Скорая», требовали меня забрать минимум на 40 дней в кардиологию. Но наш доктор не отпустил. И уже через два дня Николаев меня заявил на игру с минским «Динамо». Я же был капитаном команды. Просто в запасе посидеть. Но ситуация складывалась таким образом, что пришлось выйти. Вышел. И забил. Вничью 4:4 сыграли. Приехали домой. Жена, как увидела мою синюю спину, аж ахнула. Стала требовать, чтобы я немедленно заканчивал. Мне тогда было 36. А как заканчивать, когда всё жизнь играешь? Вылечился и продолжил играть еще несколько лет.

- Кто был тем защитником, что толкнул вас на борт?
- Игрока Дмитрия Цыруля знаете? Он играл за «Трактор», «Химик», «Донбасс», на Украине выступал. А это был его отец. Здоровый жутко. Как дал мне по икрам! Сейчас его уже нет в живых. Но тогда он приходил, извинялся. Подобный случай был с Корженко в ЦСКА, когда он на тренировке исполнял буллит, ударился о борт и впал в кому. Его не спасли. А я, слава богу, сейчас с вами разговариваю.

- Но были и еще травмы?
- Ахилл рвал, зубы терял. Но с тем случаем ничто не может сравниться.

- Травма, которую Александров нанёс Гурееву, случилась на ваших глазах?
- Да. Валентин был с шайбой около борта, прикрывал её корпусом. И Боря дал ему в спину со всей силы. Гуреев улетел головой в борт. Страшное сотрясение. И, к сожалению, Валентин после этого эпизода вынужден был очень долго лечится и на прежнем высоком уровне уже не заиграл.

- Когда с утра встаете, что напоминает в первую очередь о том, что вы всю жизнь играли в хоккей?
- Пальцы плохо сгибаются. К концу дня только нормально работают. Именно поэтому и ездил в Железноводск на грязи. Но в целом мне грех жаловаться.

- Эпштейна в Воскресенске вы застали?
- Там - нет. Но работал с ним два года в Ярославле, когда он был тренером-консультантом. Уникальный человек, о котором можно рассказывать сутками напролёт.

- Вам какая история запала в душу?
- Середина 80-х. Я играл там с Аркашей Рудаковым. И мы все время водили Николая Семеновича в кино. Чтобы время как-то занять вечером. Раз сводили, два, три. Потом как-то со смехом ему: «А вы-то нас когда в кино поведете?» И вот однажды он приходит и говорит: «Поехали в кино, угощаю». И что вы думаете? Привез нас в деревенский клуб, где по 10 копеек билеты. Мы его, значит, в нормальные кинотеатры, а он нас в деревню привёз. Сильно решил на нас не тратиться. И еще вспоминаю. Команда у нас в Ярославле была хорошая, но как-то мы не могли выиграть туров десять. Николаев уже не знал, что делать. Приехали в Харьков. Нас поселили далеко от дворца. На раскатку 30 минут ехать в одну сторону, 30 - в другую. И Эпштейн тогда сказал Николаеву: «Сеич, да своди ты их в кино вместо тренировки, пусть немного переключатся». Раскатку отменили, мы пошли в кино, а вечером выиграли. Все-таки светлая голова была у Эпштейна, знал, что делать в критических ситуациях. После Харькова еще и Минск «хлопнули», и пошло-поехало. И в этот год «Торпедо» вышло в высшую лигу.
В Томск как-то приехали на турнир. Эпштейн привёз вратаря. Тому во время игры что-то кричат защитники, судьи, а он не реагирует. Оказалось вратарь - глухонемой. Народ понять ничего не может. «Николай Семеныч, ты зачем вратаря глухонемого привёз?» - «Дураки, вы ничего не понимаете. Глухонемого в армию не заберут, а вас - запросто. В итоге я всегда буду с вратарём. Играет-то он хорошо!»

- В Ярославле вы выступали в одной команде с Юрием Яковлевым, который уже больше десяти лет возглавляет нынешний «Локомотив».
- Хороший был игрок. Небольшого роста, но «машина» приличная. Руки здоровые, прекрасный бросок, много забивал. Команда очень хорошая подобралась тогда. Васильев и Зыбин приехали из ЦСКА, Масленников.

- Работа с Сеичем - память на всю жизнь?
- Конечно. Невозможно без улыбки вспоминать эти годы. Историй миллион, но там без мата пересказать не получится. Его собрания иногда превращались в театр одного актера. Очень жаль, что его нет в живых.

- В провинциальных клубах тогда платили больше, чем в Москве?
- Да. Местные предприятия всегда помогали. А если еще и секретарь обкома хоккей любит, то было вообще прекрасно. Весь город работал, образно говоря, на свою любимую команду. Плюс в этих городах имелась валюта. Есть валюта - можно купить импортные клюшки, коньки, форму. А в «Спартаке» таких возможностей не было.

- Молодого Ларионова вы в «Химике» застали?
- Год прожил с ним в одном номере. Уже тогда было видно, что это будет суперигрок. Всё время интересовался у доктора: как правильно питаться, как готовить себя к тренировкам. Уже тогда учил по вечерам английский язык. Про НХЛ много говорил. Человек готовил себя к большой карьере. В итоге в 18 лет Игорь играл центра в первой тройке. Про таких Гимаев говорил: мастерюга.

- Существовало негласное правило, что ЦСКА в ваши годы именно из «Спартака» никого не воровал?
- Что-то вроде было. Но никто и не стремился уйти. В «Спартаке» людям настолько было комфортно, что они старались по возможности провести в команде всю карьеру. Любили клуб до фанатизма. Да, в ЦСКА можно было параллельно отслужить в армии - казарма стояла прямо на территории. Но многие даже старались пройти службу в каком-нибудь СКА (Калинин). Редко-редко, если кто-то сам стремился уйти из «Спартака». А вот Воскресенск, Челябинск ЦСКА обчищал нещадно.

- Победу в 76-ом году вы воспринимали как должное или все-таки как чудо?
- Конечно, это было чудо - у ЦСКА ведь была суперкоманда. Но в 70-е мы с ЦСКА по большей части играли на равных. Пару игр в чемпионате из четырех выигрывали запросто. Но на длинной дистанции нам конкурировать было сложно. Играли в три пятерки, травмы… Но в тот год всё сошлось.

- В конце карьеры вы отправились в Германию.
- Да, отыграл два сезона. Первый год с Володей Кольцовым, спартаковским воспитанником, потом - с Игорем Ромашиным. Заканчивал я в 40 лет. Много чехов, много канадцев. Играть там было непросто, несмотря на то, что это была вторая бундеслига. Очень жесткий хоккей: били клюшкой по ногам, по горбу - наотмашь. Все здоровые, хорошо катаются и бьются в каждой игре. Уровень был хороший, но и травм много.

- Остаться в Германии не хотели?
- Мы с Кольцовым жили в огромном доме. Была машина. Условия очень хорошие. Хотя половину контракта у нас «Совинтерспорт» забирал. Но чтобы остаться? Нет, мыслей таких не было. По ночам такая тоска накатывала! Приезжал после игры и всё думал: как же люди в тюрьмах сидят, если я в таких условиях не могу находиться? Домой очень хотелось. Да я и сейчас в отпуске никуда за границу не езжу - скорее бы на любимую дачу.

- О чем-то жалеете, оглядываясь назад?
- Нет, о чем жалеть? Может, хотелось бы избежать некоторых ошибок, которых совершаешь в молодости по глупости. А, с другой стороны, как без них? Все ошибаются. Я уверен: нужно быть фанатом хоккея. Каждый день, каждый час. Только тогда в этой игре можно чего-то добиться. Труд на первом месте, на втором - терпение, на третьем - талант. Нельзя давать себе поблажек. Так и живу.

- Нынешнее дети физически слабее, чем дети вашего поколения?
- Думаю, да. Сейчас они тренируются пять раз в неделю. В хороших условиях. А мы в день катались по пять часов. А вечером во дворе - домой не загонишь. Какие уроки? Хоккей с раннего утра и до позднего вечера. Отсюда катание, техника, понимание игры.

- Когда очередного хорошего мальчишку у вас забирают из школы, сердце кровью обливается?
- А как вы думаете! Конечно. Пытаюсь разговаривать с родителями. Объясняю: здесь у парня есть доверие тренера, много игрового времени, он является кандидатом в сборную по своему возрасту. Зачем идти в ЦСКА или «Динамо», где огромная конкуренция, и он может угодить на лавку? Начнется регресс. Иногда чрезмерная забота родителей только вредит делу. Жаль, не все это понимают.

- Чем занимаются ваши дети?
- Младшая дочь работает в отделе маркетинга в издательстве «Аргументы и факты». Старшая занимается домашним хозяйством. Есть внук и внучка. А с супругой я знаком 50 лет, в августе будем отмечать 44-летие нашей свадьбы.

- Внука в хоккей отдадите?
- Пока не знаю. Сейчас он с мячом бегает с утра до ночи. И я с ним, когда есть возможность. Любим с ним мои фотографии хоккейные разглядывать. Глядишь, когда-нибудь и возьмет в руки клюшку.

Источник: zen.yandex.ru