- Трудно сказать. Я еще давным-давно как-то на подобный вопрос ответил: если не было бы хоккея, то я бы его придумал. Но это шутка, хотя, как известно, в каждой шутке… Я в школе неплохо учился и меня всегда тянуло в журналистику. Подсознательно чувствовал, что это - моё. Даже когда играл в хоккей, эта профессия была мне близка. Так что, возможно, сегодня я был бы на вашем месте и брал интервью.

- Многие вспоминают, что вас всегда отличала врожденная интеллигентность. Это наследство, доставшееся от родителей?
- Да. Мой отец был заместителем министра СССР химической и металлургической промышленности, мама работала врачом. И я воспитывался в интеллигентной семье.

- На льду вам такое воспитание не мешало?
- Думаю, нет. Отец умер рано, мне тогда исполнилось всего 12 лет. Маме было очень трудно уделять мне много внимания, и большую часть времени я был предоставлен сам себе. Я привык ко двору, к тем ребятам, что жили по соседству. Там, во дворе, мы играли в хоккей, в футбол, дрались, влюблялись. В общем, во дворе начиналась моя жизнь. Потом мне это помогло и в хоккее. Да, интеллигентность осталась, но я был упрямым, настойчивым, мог постоять за себя и не боялся соперника - это шло из дворового детства.

- Если вас били на льду - отвечали?
- Не всегда. Понял для себя: надо запомнить номер человека, кто тебя ударил не по правилам, и потом найти момент и отомстить - но по всем законам хоккея. На грубость я знал, чем ответить.

- Был ли в ваше время защитник, которого вы не могли обыграть никогда?
- Как ни странно, но это был игрок не из ЦСКА и не из «Динамо». Из новосибирской «Сибири». Коля Митраков. Очень жесткий, очень агрессивный и физически очень крепкий хоккеист. Когда «Спартак» играл с «Сибирью», он охотился в основном за Старшиновым, что мне очень помогало (смеётся). Но обыграть его было чрезвычайно сложно. Столько лет прошло, а до сих пор помню. Например, Виталий Давыдов, великий защитник, трекратный олимпийский чемпион. Но я много раз его обыгрывал и достаточно легко. Получалось. То же самое могу сказать про Эдуарда Иванова и Игоря Ромишевского. А вот с защитником «Сибири» были проблемы. Ну что поделаешь? Такая вот история.

- Был коронный прием Евгения Зимина, который проходил из матча в матч?
- Трудно сказать. Всё зависит от соперника, от того, где он располагается, как, на какой дистанции. Я это чувствовал интуитивно. Если Анатолий Фирсов часто применял прием «конек-клюшка-конек», то у меня такого коронного приема не было. Всё зависело от конкретной ситуации в данный момент на площадке. Я старался чувствовать игру и за счет этого обыгрывать соперника либо делать точную передачу партнерам.

- Всеволод Бобров сыграл важную роль в вашей жизни?
- Безусловно. Если откровенно, это самый мой любимый тренер. Во всех отношениях действительно выдающийся спортсмен и человек, которому я буду благодарен до последних моих дней.

- Он вас чем-нибудь удивлял на тренировках?
- Всеволод Михайлович часто выходил с нами играть во время двухсторонних матчей в четвёртом звене. И это звено зачастую действовало против моей тройки, где я играл с Борисом Майоровым и Славой Старшиновым. И я всегда поражался, как он умел забивать голы. Это было что-то уникальное. Помню, как-то на одной из тренировок он поспорил с нашим знаменитым спартаковским вратарем Виктором Зингером на то, что забьёт ему с хоккейных «усов» (из круга вбрасывания в зоне атаки - Прим.авт.) три шайбы из пяти бросков. И не просто забьет, а отправит шайбу в правый нижний угол. Одно условие: Зингер не должен выкатываться из ворот. Поспорили на компот за обедом. А я за всем этим наблюдал со стороны. Безумно ведь интересно: легендарный тренер против легендарного вратаря. И вот Бобров действительно из пяти бросков три шайбы Зингеру забил. Как сейчас помню: Зингер взял клюшку в руку и ка-а-к ей ударит по каркасу ворот! Видимо, они не первый раз спорили и не первый раз Бобров побеждал. Поразительное чувство гола было у этого спортсмена. Думаю, эти вещи он не отрабатывал, это было у него генетически, в крови.

- Как он руководил игрой?
- Абсолютно спокойно. И это был крайне справедливый человек: если хорошо сыграл, он тебя похвалит, плохо - отругает. Но отругает без нецензурных слов, спокойно. И такое его поведение крайне положительно действовало на команду, особенно на молодых ребят. Это он же взял меня в команду, Якушева, Ярославцева, Мартынюка, Блинова, Лапина. Это я только шестерых назвал, каждый из которых стал заметным хоккеистом. Никто с Бобровым никогда не пререкался, потому что его имя было по-настоящему знаменитым, и мы не могли ничего возразить столь великому спортсмену. Поэтому не случайно, что с Бобровым «Спартак» завоевал свое второе «золото» в истории.

- Когда Бобров приезжал в провинцию, люди буквально сходили с ума?
- Конечно. Полное поклонение. На нас, когда мы уже были в сборной, смотрели с широко открытыми глазами, а тут Бобров! Всенародный любимец. Хотели сфотографироваться, взять автограф. Безумная популярность, куда бы «Спартак» ни приехал!

- За команду болело много знаменитых людей. В том числе, из мира искусства. С кем-то вы дружили?
- Я со многими актёрами общался. Но близкой дружбы не было. В силу своего воспитания я как-то специально не искал дружбы со знаменитостями. МХАТовцы всегда болели за «Спартак». Часто приходили на наши матчи, мы, в свою очередь, бывали на спектаклях, вместе выступали на различных вечерах перед народом в институтах, на заводах, в научных учреждениях. Но это нельзя было назвать дружбой. Ко мне, например, очень хорошо относился Владимир Высоцкий. Мы часто общались, хотя наше общение я бы тоже не стал называть дружбой. Всё-таки он был значительно старше меня. Очень интересный человек. Я вообще уважал Таганку, Золотухина, Высоцкого. Спектакли Любимова - это был космос. Всегда любил людей, умевших хорошо говорить и обладавших фантастическим чувством юмора. Те актеры умели затронуть тонкие струны души. И юмор у них не черный, а доброжелательный. Высоцкий был прирожденным лидером Таганки. Актёры театра Юрия Любимова были чем-то похожи на хоккеистов - очень простые ребята. А вот МХАТовцы, я чувствовал, были другими - показывали, что это была высшая актерская каста.

- Матч за «Спартак», который вы не забудете никогда?
- 1969 год, когда мы играли решающий матч с ЦСКА. Знаменитая игра, когда Тарасов увел команду с площадки, а на трибуне сидел Брежнев. Матч остановили на 35 минут, а после того, как Тарасова заставили продолжить встречу, я забросил при счете 2:1 третью шайбу «Спартака», обыграв армейского вратаря Николая Толстикова. Вот этот момент, когда мы стали чемпионами, не забуду, пожалуй, никогда. Есть даже фотография, где я от радости прыгаю на заградительное стекло. Эмоции меня тогда переполняли. Да и всю команду тоже.

- С кем в том «Спартаке» вы дружили, с кем жили на выездах?
- Для меня самым близким человеком был Володя Мигунько - это наш спартаковский защитник. Дружили мы с ним с детства, потом были в одной команде, да и сейчас дружим, хотя прошло столько лет. Конечно, я был в хороших отношениях с Сашей Якушевым, Володей Шадриным и с другими ребятами моего возраста. У меня не было ни врагов, ни тех людей, кому бы я не нравился. С уважением относился ко всем старшим - это у меня в крови; и до сих пор я к ним отношусь так же, называю по имени-отчеству: Валерий Иванович - Фоменкова, Борис Александрович - Майорова. Так уж меня воспитали: старшие есть старшие, нужно уважать их в любом случае, тем более они были не только прекрасными людьми, но и отличными игроками.

- Кто был самым весёлым в «Спартаке»?
- Здесь трудно сказать: и Леша Макаров был очень весёлым парнем, он таким и остался; Дима Китаев - тоже человек с огромным чувством юмора.

- Вы вспомнили добрым словом Всеволода Боброва, а каким в вашей памяти остался Николай Карпов? Говорят, он тоже не поднимал голоса на игроков…
- Он нас полностью устраивал как тренер: не мешал, подсказывал, руководил и всегда искренне хотел, чтобы команда выигрывала - это было по нему заметно. Я сейчас не говорю кто лучше, кто хуже… Он просто был хорошим советским тренером.

- Валентин Гуреев рассказывал, что Карпов запомнился ему неисправимым оптимистом.
- Да, он был оптимистом, совершенно верно. Сегодня мы играем условно с «Сибирью» или «Трактором» в Москве, а он говорил: «Да забудьте вы про эту игру, её мы выиграем без проблем. Главное - ЦСКА послезавтра обыграть» (смеётся). И он искренне верил в то, что говорил. Наверное, за счет этого подобный настрой передавался нам, и мы побеждали.

- Есть кто-то из ваших партнеров по «Спартаку», кого вам сейчас особенно не хватает?
- Всех ребят не хватает. У нас был отличный коллектив. Недаром сейчас говорят, что помимо того, что нужно взять «звёзд» в команду, необходимо создать правильный коллектив. Это очень важно. Важно для любого игрока, даже для «звезды». Если ты играешь в таком коллективе, это всегда тебя ободряет, придает уверенности, сил. Мне повезло, я играл в такой команде, поэтому встретиться и обнять хотелось бы практически любого своего партнера по команде.

- Сейчас в контрактах у хоккеистов прописаны огромные суммы. Вы в свое время таких денег не получали, тем не менее знали, что такое народная любовь. Что для вас важнее?
- Отвечу честно. Конечно по сравнению с нынешним поколением мы получали очень маленькие деньги. Да, сейчас игроки зарабатывают огромные деньги, а вот того, что было у нас, как вы сказали, любви, у них нет. Во всяком случае так кажется со стороны. Любовь только к деньгам - это неправильно. В первую очередь, должна быть любовь к виду спорта, которым ты занимаешься. Если ты не любишь этот спорт, во-первых, ты в нём долго не продержишься, а, во вторых, деньги же не всё в жизни решают. Конечно, любой бы из нас, и я в том числе, был бы не против, если нам платили такие деньги, но повторюсь еще раз: на первом месте - любовь к хоккею, любовь к спорту. Пусть у тебя нет таланта забрасывать красивые шайбы, но хотя бы работай на площадке с полной самоотдачей. Тогда тебя полюбят болельщики.

- Мне кажется, вы пришли в «Спартак» еще и потому, что он манил вас какой-то свободой: здесь не нужно было носить военную форму, у окружающих не было погон на плечах…
- Согласен, это правда. Меня же приглашали и ЦСКА, и «Динамо». Я прекрасно понимал, что такое ЦСКА и как там обращаются с людьми - там очень сложно было бы для меня. Ведь я действительно, как вы сказали, любил свободу. Может быть, и там я стал бы таким же неплохим хоккеистом, а, может, и вовсе отличным, но такие нагрузки, в основном психологические, выдерживать очень сложно. Я очень ценю армейских хоккеистов за то, что, помимо огромного мастерства, которое показывали на площадке, они оставались хорошими людьми в жизни под таким невероятным прессом. «Спартак» в этом плане был вообще демократичной командой. Может быть, если у нас не было такой демократии, у «Спартака» не было бы столько болельщиков. Наверное, это взаимосвязано - я этого не знаю достоверно, но так думаю. Народ тоже любит свободу, а когда из-под палки, это болельщикам не нравится. У ЦСКА, конечно, тоже немало болельщиков, но тем не менее…

- Что для вас «Спартак»?
- Это мой дом.

- И вы счастливый человек?
- Естественно. Играть в «Спартаке», еще и в том «Спартаке», в котором был я… Это несравнимо ни с чем.

- Ваши спартаковские медали живы?
- Конечно живы.

- Есть желание иногда взять их в руки?
- (Смеётся) Да я их и так каждый день вижу за стеклом.

- Ностальгия появляется?
- Наверное, нет. Сейчас в основном думаешь о своем здоровье, а не об этих медалях, они есть и есть. Нельзя жить только прошлым, хоть иногда и вспоминаешь эти минуты жизненного счастья.

Источник: zen.yandex.ru