- Сын, дочь. Сын начинал хоккеем заниматься, подхватил грипп, начались осложнения. Пролапс митрального клапана. Из-за этого его даже в армию не взяли. Поэтому о хоккее пришлось забыть. Закончил институт управления, сейчас работает руководителем департамента риск-менеджмента в крупном банке. Дочь закончила школу с золотой медалью, потом с красным дипломом финансовую академию. Работает экономистом в большой компании. У детей всё хорошо.

- Хоккей по телевизору смотрите? - Да, стараюсь, хотя, если честно, большого интереса нет. С ребятами, с кем играл, часто созваниваемся, у них такое же мнение. Помню, Женька Мишаков, когда был жив, мне говорил: «Бай, надо было нам с тобой попозже родиться. Сейчас у людей контракты - как ни играй, свои деньги получишь. Главное клюшку в руках держи. А мы играли за 70 рублей за победу, 35 - за ничью». Говорю ему: «Ладно, Жень, как родились, так и родились. Мы в наше время тоже нормально жили».

- Олимпиаду смотрели?
- Конечно. Повезло нашим. Судьи - молодцы, увидели нарушение в овертайме. В наше время за такую неаккуратную игру клюшкой удаления не давали. Немцы настырные. Я эту нацию хорошо знаю: меня после окончания карьеры пригласили играющим тренером в Лимбург. Там был клуб второго дивизиона. Оформили тренером-консультантом. Начал тренировать юношей, молодёжь. В воротах у меня мальчишка играл, родители у него миллионеры. Вот они мне зарплату на первых порах и платили. Как-то швейцарцев обыграли, их сын пропустил всего один гол. Так они мне целую пачку марок начали предлагать. Отказываюсь, они обижаются. Так и работал. Помню, один раз игрока во взрослой команде не хватало, и меня выпустили на игру под чужой фамилией. Немецкой, естественно. Думаю: самое главное свою новую фамилию не забыть. Вышел, у соперника вратарь кому-то во время игры начал на трибуны махать - я ему со своей зоны и положил. Он шайбу только в воротах увидел, когда судья за ней в сетку полез. Потом этому вратарю еще и с центра забил. После игры журналисты подходят, начинают что-то спрашивать, а я по-немецки тогда еще плохо разговаривал. Знал только отдельные слова, которые необходимы в работе: «вперёд», «назад», «смена» и всё такое. Кое-как выкрутился.

- В Москве давно живёте?
- С 78-го года, как в «Спартак» пригласили. Сорок лет получается. Мне и Рычкову от «Спартака» тогда дали по квартире на улице Народного Ополчения. Маленькую-маленькую. Кухня пять метров. Зато удобно: сидишь за столом и до всего можно рукой дотянуться - хочешь до холодильника, хочешь до плиты (смеётся). Потом эту двушку поменял на приличную квартиру. Теперь приходится вставать со стула, чтобы до чего-то добраться.

- Родились вы в Уфе.
- Да, отец был военным лётчиком. Служил в Уфе, потом его перевели в Курган. Свой дом у нас был, позади болото. Зимой оно замерзало, и мы с утра до ночи там и играли. Старший брат в Омск поступил в институт и привёз мне оттуда первые коньки. Ну и потом я вслед за братом в Омск отправился. Начал там играть за юношей, потом за молодежь. Это сейчас команда «Авангард» называется, а раньше «Каучук», «Химик», «Локомотив». До четвертого курса института там и играл. Потом в армию забрали в СКА (Новосибирск). А уже оттуда - в Ташкент. Начальник команды мне лично звонил. Пообещал: приедешь - мы тебя сразу в три места устроим, будешь три зарплаты получать. «Шестьсот рублей тебе хватит?» Это, говорю, нормальный разговор (смеётся). Кто ж от таких денег откажется? Плюс премии за выигрыш. Первыми в Ташкент приехали москвичи из «Динамо», когда дворец открыли в 1971 году. Пешком всех обыгрывали. Потом они уехали, и в «Бинокор» стали набирать новых игроков. Вот так я туда и попал. В 75-ом. В основном стали приезжать игроки с Сибири, с Урала.

- Вы оказались в Ташкенте спустя девять лет после страшного землетрясения.
- Да, но город уже успели отстроить заново. Центр во время землетрясения был полностью разрушен. И Ташкент тогда восстанавливала вся страна. Один район Россия строила, другой - Белоруссия, третий - Армения с Грузией. Быстро город из руин восстановили.

- Много народа в ваше время ходило на хоккей?
- Почти полный дворец. Около пяти тысяч. Местные болели здорово. Как зашумят - аж стены тряслись. Забивал я много за «Бинокор».

- На улицах вас узнавали?
- Не то слово. Отец ко мне приехал из Кургана, пришёл на рынок, так там, когда узнали, что Ринат Баймухаметов его сын, он с полными сумками оттуда ушёл. Ни копейки не заплатив. Дыни, арбузы, виноград, гранаты таксисты сами домой привезли. Батя мой так удивлялся: хожу, говорит, как при коммунизме, ни за что платить не надо. А ему торговцы говорят: это ж наш главный бомбардир, как мы можем с вас деньги брать.

- На футболе бывали?
- А как же! Мы с футболистами на одной базе жили. Много друзей у меня было в «Пахтакоре»: Вовка Фёдоров, Мишка Ан. Почти все разбились, когда на игру в Минск летели. У Вовки как-то день рождения, говорит: «Ринат, пошли, надо шампанского выпить». А у меня тренировка вечером. Он: «Ну по чуть-чуть можно, день рождения всё-таки». Жалко ребят, хорошая команда была. Полные трибуны собирались. Миша Ан с углового «сухим листом» столько голов забивал! Лакис Хадзипанагис был чудесным игроком. Своими глазами видел, как он в районе одиннадцатиметрового четверых на замахе накрутил и забил. Такого ни у аргентинцев, ни у бразильцев не встречал. Знаю, что он в Салониках сейчас живёт.

- Кто вас в «Спартак» позвал?
- Роберт Черенков. Специально за мной послал в Саратов Зингера, когда мы туда с «Бинокором» приехали. Давай, говорит, закрывай все дела в Ташкенте - и в «Спартак». Мол, меня там ждут. Как в «Спартак» не пойти? Хороший тренер был Черенков. Очень хороший. И я думаю до сих пор: почему таким хорошим тренерам так не везёт? Умнейший специалист. При нём мы ЦСКА могли запросто обыграть. Он уже тогда делал то, что сейчас называют наложением звеньев. Одно наше звено не должно было дать забить звену Петрова или по крайней мере им не проиграть, а тройка с Рудаковым свой микроматч должна была выиграть. Помню, проигрываем ЦСКА 1:5 после первого периода, я эту единственную шайбу Третьяку и забил. Черенков заходит в раздевалку: «Так, что-то духа спартаковского я не чувствую». Дал нагоняй по полной программе. Выходим на второй период - почти все спартачи с трибун ушли домой. Тут же Адик Рудаков забил. Уже как-то получше стало. А ЦСКА занервничал. Владик Третьяк кричит на всю площадку: «Уберите Бая!» А я выходил и тут же лез на пятак, чтобы ему обзор закрыть. Кто-то из защитников наших бросил, Третьяк отбил, Рудаков добил. 3:5 проигрываем. Короче, к середине третьего периода догнали их, пятую Саша Куликов положил. Он с кистей так бросал, что шайбы не видно. А вот кто победную забил уже и не вспомню. Спартаковские болельщики потом так жутко переживали, что после первого периода домой поехали!

- Как вас ветераны великие встретили в «Спартаке»?
- Очень тепло. Как будто я там сто лет играл. Стал своим очень быстро. Жил на базе с Юрой Рычковым вместе. С Валерой Евстифеевым дружили. Мы так в основном втроём и держались.

- Расслабиться могли после тренировки?
- Иногда. Но тренировки были изматывающие. Особенно на летних сборах. Утром полтора часа тренировка, пульс 200-220. Потом днём еще полтора часа и два - вечером. И каждый раз пульс за двести. Жара стояла в Алуште, но тренировки никто не отменял. Во времена Бориса Майорова в 60-е годы таких нагрузок на тренировках еще не давали. Поэтому следующее за ним поколение очень часто уходило, когда человеку и 70 не было. И всё из-за огромных нагрузок. Бег, штанга, лёд… Всё с секундомером, на время.

- Сильней хоккеиста, чем Якушев, видели?
- Однозначно трудно сказать. Я с ним три года отыграл, и мы хорошо понимали друг друга. Он когда в зону заходил, вираж делал, я уже знал, где шайба окажется.

- Якушев был доволен вами как партнёром?
- Меня как из «Спартака» выгнали? Запасной игрок приходит к Кулагину и начинает рассказывать: мол, Бай там всем говорит, что с таким главным тренером нам «золото» в жизни не взять. Мы стояли, пиво пили, разговаривали, и этот игрок тоже был с нами. Он Кулагину весь разговор и донёс. Нормальный тренер взял бы такого хоккеиста, который сплетни собирает, да выгнал бы. А Кулагин выслушал. И меня на ближайшей игре оставляет в запасе. Ставит Подгорцева. Так на собрании всем и объявил. Якушев - к Кулагину. Вышел от него и мне говорит: «Бай, готовься, будешь играть». Вот и ответ на ваш вопрос. Но донос этот Кулагин не забыл. Как играть с Челябинском или Горьким, где можно премиальные 70 рублей получить, выходит Подгорцев. Как с ЦСКА или «Динамо» - меня ставят.

- Народ до сих пор Аркадия Рудакова вспоминает самым добрым словом.
- Он такие пасы раздавал, что мы не понимали, как он это делал. Не поднимая головы давал такие передачи, что Костылеву или Брагину оставалось только по пустым воротам не промахнуться. Четыре глаза было у человека. В раздевалке мы его начинали что-то расспрашивать, а он только отмахивался: «Я чувствовал, что Брага должен в том месте быть». Вот и весь разговор. Феноменальный хоккеист. Маленький, щупленький, на улице встретишь, никогда не подумаешь, что хоккеист идёт. Но игрок был большого таланта.

- Вы играли в том памятном матче, когда «Спартак» уступил «Польди» в серии буллитов в финале Кубка европейских чемпионов.
- 1978 год. В Москве сыграли 4:4. Поехали в Кладно. Там тоже ничья. Стали решать, кто будет бить. Рудаков сразу говорит: забью. Я тоже: дайте мне - забью. У меня был свой финт. И вроде многие вратари его знали, но я всё равно шайбу в девятку отправлял. И Дорощенко, который меня лучше всех изучил, тоже ничего не мог поделать на тренировках. В итоге мне исполнить тогда буллит не дали. Адик забил, а потом вышел Брагин. Хотел сильным броском с пяти метров щитки пробить. Бесхитростно совершенно. В итоге мы этот матч и проиграли. Точно вам говорю: если бы мне дали буллит исполнить, мы этот кубок взяли бы.

- Правда ли, что вы сейчас один из лучших массажистов Москвы?
- Нет, я - реабилитолог. Мне многие врачи говорят: «Ты хотя бы нам секрет открой, как ты умудряешься безнадежных людей ставить на ноги?» Но я молчу, как партизан (улыбается). После перелома шеи у человека не работают пальцы. Мне нужен месяц, чтобы вернуть пальцам двигательную функцию. Много лет ездил на всё лето в Грецию, принимал людей, которым нужна моя помощь. Успевал еще и подводной охотой заниматься. Мне это сложно объяснить, но я лечу через глаза. Говорят, что плоскостопие неизлечимо, но я справляюсь и с этим. Знаю много секретов человеческого организма, которые не знакомы многим именитым врачам.

- В Ташкенте давно не были?
- Очень давно. Мне тут звонили оттуда, рассказывали, что собираются возрождать хоккей, строят огромную арену. Зовут в гости. Как достроят, приеду обязательно. Очень бы хотелось, чтобы «Бинокор» вернулся, как говорится, на хоккейную орбиту. Слышал, что форму для детей уже купили. Сейчас возведут арену в Ташкенте, потом еще в пяти городах собираются катки построить. Вот тогда можно будет говорить, что хоккей в Узбекистане возрождается по-настоящему.

- Удивительная у вас судьба: из Ташкента вас взяли прямиком в «Спартак».
- Меня тут как-то гаишник останавливает. Посмотрел мою фамилию в документах и говорит: «А ты за «Спартак» случайно не играл?» Кивнул. «Отец меня на хоккей водил, - говорит, - я тебя запомнил, ты по бортам лучше всех бегал». Я гаишнику отвечаю: «Ну по бортам-то я не бегал. Но за память спасибо». Отпустил, естественно.

Источник: zen.yandex.ru