В первые самые страшные часы было странно видеть и слышать, что Москва, как и любой другой город России (кроме Ярославля) живет обычной жизнью. Я спешил в «Останкино» (и все равно опоздал), окружающее было в другой реальности, а ком подкатывал к горлу, и нужных слов не находилось. Да есть ли они, эти нужные слова? Кому они помогут и кого утешат, если горе безутешное?

Следя за перипетиями спортивной жизни, к месту и не к месту упоминая слово «трагедия», мы не очень задумываемся о том, что эти ребята обитают не в горних высях, что их заботят те же проблемы, что и всех нас, что они тоже в любой момент могут стать жертвами рока, гибельной ошибки, преступления. На тех же самолетах-гробах летают, по тем же дорогам ездят, а деньги… Что деньги — любой из близких отдал бы все только за то, чтобы были живы. Деньги, слава, карьера, регалии — все меркнет перед тем, что случилось под Ярославлем в недобрый час среды.

А летают хоккеисты куда чаще обычных людей и чаще любых своих собратьев-спортсменов, включая футболистов. Даже слишком часто, что вполне вписывается в прогрессивную философию Континентальной хоккейной лиги (чем больше матчей — тем лучше), которая при этом опережает сугубо наши российские реалии — чай, не Америка с ее техникой, инфраструктурой и прочими приметами комфорта и безопасности. Никого, упаси боже, не упрекаю, а сейчас и вовсе о перенасыщенном графике говорить было рано, сезон только начинался, количественные характеристики к понятию «рок» неприменимы (кому-то может хватить и одного-единственного и последнего полета, бывали такие случаи), и все же, все же, все же…

Неважно, что сейчас путают имена, ударения в фамилиях, достижения. Неважно, что телеведущий со скорбным видом сообщает, что погибли ребята, делающие первые шаги в хоккее. Хоккейный мир не столь широк, как мы думаем, ошибки дилетантов простительны и понятны, а вообще на первых порах стоило бы, наверное, помолчать. Или, по крайней мере, говорить тише, чем обычно. Это я для нас с вами говорю, то есть для людей, которым хоккей небезразличен.

Ярославль потерял больше, чем команду — это понять и осознать трудно, почти невозможно, если не жить в этом городе и не быть кровно связанным с «Локомотивом». Градообразующее пространство «Арены-2000» можно было ощутить сразу с ее появления, и это градообразующее начало касалось не только инфраструктуры, но и духовной сферы. Хотя почему «касалось» — касается, только в эти часы в настолько экстремальной форме, что такого никому не пожелаешь.

Меня, как и многих, известие придавило. Оно было ни с чем не совместимо, тем более пришлось оно на момент старта нового сезона и ожидания праздника. Фон в виде открывшегося в тот же день в Ярославле на лучшей хоккейной арене страны международного политического форума только усиливал трагический, запредельный абсурд происшедшего. Детали последнего полета (сколько он продолжался после отрыва от земли — минуту, меньше?) ничего не объясняли, увиденные последствия вгоняли в ступор, осознание не пришло и сейчас.

Кубок открытия прервали, и это было по-человечески. В сложившейся ситуации объявленная на следующий день пауза нужна всем участникам чемпионата и всем заинтересованным лицам — и не только из-за масштабности и глубины трагедии, а еще и потому, что ни с чем подобным мировое хоккейное сообщество еще не встречалось. Это же не январь 1950-го, когда втихаря заменили практически весь состав команды Василия Сталина ВВС, разбившейся под Свердловском, и вывели новый коллектив на лед как ни в чем не бывало. Но люди-то догадывались, что дело нечисто…

Очень важно все возможное сделать именно по-человечески, что безумно тяжело. Работа — адова, но куда как труднее тем, кому не вернуть самых дорогих людей. Их погубили ясным днем, который в ту же минуту стал днем черным.

Самым черным в истории нашего хоккея.

Владимир Мозговой, Sportbox.ru

Коллектив Sportbox.ru и «БТВ-инфо» выражает соболезнования родным и близким погибших в авиакатастрофе под Ярославлем.