Генеральный менеджер московского «Спартака» Андрей Яковенко в интервью HotIce.ru — о том, можно ли говорить, что Ржига привез Гашека, а Гашек снял Ржигу, о первом приезде Гудлера в Россию и про 1 апреля, когда все прочли заметку про откат в 15 тысяч долларов в месяц.

— Есть кто-то в России, кто лучше вас разбирается в чешском хоккее?

— Ржига. Андрей Потайчук играл в Чехии, знает рынок. Алексей Яшкин еще, но он там и живет. Ну, пожалуй, и все — я больше не вспомню, кто там больше пяти сезонов отыграл. Я постоянно слежу за чешским хоккеем, у меня остались связи, мне интересна молодежь, которая там растет, — с прицелом на драфт.

— Как же вы Яшкина-младшего упустили?

— Без шансов было. Мы бы его взяли, но первый выбор на драфте был у «Сибири». А они взяли скаутом человека, который работает переводчиком чешской сборной на всех турнирах, проходивших в России. Естественно, он посоветовал «Сибири» взять его.

— Много сюда приезжает смешных чехов?

— Нет, но были игроки, которых я бы не взял. Но там рынок сейчас очень слабый: у них всех увезли, осталось очень мало игроков. Молодежь едет в юниорские лиги. Многие из тех, с кем я играл, сейчас работают в хоккее, кто-то трудится скаутом, поэтому информации достаточно и по чехам, и по словакам.

— Вы ведь хотели взять в свое время норвежца Торесена, но информация о вашем интересе просочилась, и его взяла Уфа. Есть кто-то из чехов, кого должны были брать вы, а взяли другие?

— У нас была такая ситуация с Вашичеком. Я его давно знаю, долго его вел, общался с ним. Но предложение от Ярославля было интереснее, поэтому он культурно извинился и поехал туда. А первыми на него вышли мы. Не знаю, как все произошло, ведь в тот момент, когда я с ним общался, Вашичек не был представлен нашему рынку. Он только-только прилетел из Америки, и я сразу с ним связался. Но можно не только про чехов говорить: я, допустим, и Лео Комарова приглашал, когда он со сборной Финляндии в Россию приезжал.

— Гашека кто привез — вы или Ржига?

— Ржига хотел привезти его два или три года. Это мечта его была, он постоянно об этом говорил, и когда Доминик приехал, Ржига был счастлив. Я с Гашеком познакомился у Милоша дома. До этого мы один раз виделись в Праге, поздоровались — не более.

— Приглашение Гашека — все-таки ошибка «Спартака»?

— Сложно сказать. Мне он, например, помог в период тренерской работы — очень здорово отыграл месяц.

— А больше не смог.

— Я не знаю, в чем причина. Может, привыкал к лиге нашей долго. Может, возраст, но опять же, он нормально переносил нагрузки. При этом мы все время идем от результата, а ведь мы способны были выигрывать два матча в Петербурге. Эти два овертайма могли все развернуть в нашу сторону.

— Гашек снял Ржигу.

— Это неправда. Мы неудачно играли, Гашек неудачно играл, и это привело к той ситуации с отставкой тренера. Если бы Гашек удачно играл и у нас были бы очки, никто и не хотел бы слышать разговоры об отставке. Но говорить «Гашек снял Ржигу» неправильно. Вообще у меня с Милошем абсолютно нормальные отношения. Клуб расстался с ним по обоюдному согласию. У нас не было такого: «Проиграешь еще три матча — тебя уволят». Нет. Мы неудачно играли, он пытался что-то исправить, предложил руководству три пути выхода из кризиса. Одним из них был его уход. Меня при этом разговоре не было. Все очень быстро получилось: в 15 часов мне сказали, что команду временно возглавляю я. А в 16 у нас уже был отъезд в Чехов.

— Ржига отмечает, что Гашек начал много говорить в раздевалке.

— А я не знаю, что происходило в раздевалке. Я занимался менеджерской работой, тренерской занимался Ржига.

— А при вас Гашек много говорил?

— Мне он помог. Мы неудачно выступили в Швейцарии на Кубке Шпенглера, он собрал ребят, поговорил с ними. Может, опытному тренеру это не понравилось бы. Но я — не опытный тренер. Мне была полезна точка зрения Гашека на игру.

— У Ржиги в контракте, правда, был пункт о том, что ему нельзя говорить о своей зарплате?

— Этот контракт заключал не я.

— Ого! А кто же тогда?

— Руководство клуба. В России это нормальная практика. Повторю: как у генменеджера у меня с Милошем проблем не было. Все его требования были направлены на то, чтобы команда лучше играла, получала лучших игроков. Это нормальная позиция тренера-профессионала.

— Павлова, кажется, задевало, что на трибунах плакаты про Ржигу, хотя у команды новый тренер. А вас?

— Нисколько. Можно только порадоваться, что труд Милоша был так оценен публикой. Надо добиваться того, чтобы тебя так же любили.

***

— Лещев нам рассказывал, что «Русские пингвины» были на уровне. Вы ведь там тоже поиграли.

— Да, я только вернулся из Америки, где играл в системе «Баффало», и не заметил разницы. У нас был полный стадион, много внимания прессы — для этого очень постаралась медиа-команда. Виктор Гусев, помню, у нас в пресс-службе работал.

— Если все было так хорошо, почему вы уехали?

— Уже тогда я настраивал себя ехать в Европу. Звали в Италию, Францию, но, думаю, не надо объяснять, почему я туда не поехал. Мне же 28 лет было, я заканчивать не собирался. Несколько матчей сыграл за финский клуб, но в итоге поехал в Чехию, в «Славию». Там играли Толя Найда и Вадим Кулабухов из «Сокола», они мне все объяснили: и хоккей хороший, и язык легкий для нас, и страна интересная. Я сыграл четыре матча просмотровых и получил хороший по тем временам трехлетний контракт. При посольстве была русская школа, так что жена и дети тоже были со мной.

— Яромир Ягр утомил всех своей историей про 68-й номер. Вам, надо думать, в Чехии никто 1968 год не припоминал?

— Разумеется, нет. Никакой злости к русским не было. Я играл в хорошей команде и общался с великолепными людьми. Администратор команды только каждый раз, когда мы ехали куда-нибудь, подчеркивал: «А вот здесь, Андрей, танки ходили». А когда у нас в Москве танки ходили и в Белый дом стреляли, я за границей как раз играл.

— Вы в ECHL за сезон как-то набрали почти 150 минут штрафа. Как так вышло?

— Жестко играл, на грани фола, толкался. Поэтому много удалений у меня было: игра высоко поднятой клюшкой, удар по рукам. Драться особенно не приходилось. А зачем? Если тебя кто-то начал провоцировать, клюшкой тыкать — ты просто на льду его подловишь где-нибудь, встретишь крепко. И в Чехии я, в общем, предельно жестко действовал. Однажды неприятная ситуация случилась: Диме Гоголеву в глаз клюшкой угодил. Он финт делал, а я клюшку хотел подбить у него — и вот так неловко произошло. Рассечение было сильное.

— Вы играли с Владимиром Ружичкой, который сейчас отказался возглавить «Авангард» как раз из-за того, что в «Славии» он уже 17 лет как игрок и тренер.

— Это насквозь хоккейный человек. За что бы он ни брался в хоккее — у него все получается. Я пять лет играл с ним, он был капитаном и лидером нашей команды — я был уверен, что у него все получится все в тренерском деле. Он очень предан «Славии».

***

— Когда играли в «Славии», к вам из России не обращались за консультациями по чехам?

— Нет, я уже закончил играть и работал в Казани, когда мы привезли сюда первых чехов. Это были Мартинец и Бенда, а также словак Данё. Мы прилетели с тренерским штабом, отсмотрели ряд матчей, я договорился с клубами — это был мой первый опыт международных переговоров. По переходу Гудлера в «Ак Барс» тоже я вел переговоры. Это было очень сложно. Молодой мальчишка, восходящая звезда. Его клуб потерял все шансы выйти в плей-офф, а у «Ак Барса» как раз закрывалось последнее трансфертное окно.

— Нервы?

— Вы не представляете! Гудлер уже был у нас, его заявили в основном составе, он разминался, готовился к своему первому матчу, а я бегал и решал вопросы с платежом за него прежнему клубу. Страшно подумать, что было бы, если бы не успел. Это как Юрию Ивановичу Моисееву сказать: «Ой, извините, мы не смогли»? Добро от чешской федерации мы получили перед выходом Гудлера на лед.

— С кем из чехов вы ошиблись?

— Когда работал в «Химике», Мартина Прохазку мы забирали из Омска. Он вроде как был обижен на то, что с ним расстались в «Авангарде», хотел домой, а я его уговаривал поехать в «Химик». Тоже тяжело переговоры шли. В итоге уговорил, но у него не получился подготовительный период, не пошла игра, он закапризничал, бросил все и уехал. Это единственное разочарование.

— Вы знали, что у приличного хоккеиста Яна Марека могут возникнуть коммуникативные проблемы в России?

— Если бы рассматривал его кандидатуру для своей команды — обязательно выяснил бы, каков он в коллективе, в жизни. А так узнал уже со стороны, когда в «Магнитку» он приехал. Я помню Марека еще с тех пор, когда играл против него. Он на льду капризный всегда такой был, ершистый.

— Ладислав Надь всех разочаровал в Череповце.

— У человека просто не получилось, я считаю. Почему — не готов судить, я там уже не работал, когда его приглашали. Может, травма, полученная в НХЛ, помешала или еще что-то. Те чехи, которых я брал в «Северсталь», сыграли на приличном уровне. У Чаславы был великолепный сезон: ему пришлось уехать потом, так как он был у нас в аренде. Страка по сей день там.

— Почему из «Северстали» ушли, не дожидаясь окончания сезона-2007/2008?

— В феврале 2008-го я получил интересное предложение из «Спартака» и после этого было бы обманом оставаться в Череповце. То есть я продолжил бы работать в «Северстали», втихаря комплектуя «Спартак»? Нет, честнее было уйти. А время было выбрано в самый раз: это горячая пора для генерального менеджера, в это время формируется состав на следующий сезон. Ждать окончания контракта и начинать работать на этом фронте в мае уже поздно.

— А что — остались бы, скомплектовали бы и «Спартак», и «Северсталь». Неужели сложно?

— Так это обман. Все равно интересы совпадут. Левандовский, Кочнев — этих ребят, допустим, я рассматривал бы как кандидатов в «Северсталь», если бы не ушел в «Спартак».

***

— Мы, готовясь к интервью, все пытались сосчитать: если вы с каждого игрока по 15 тысяч долларов берете в месяц за то, чтобы он у вас играл в команде, это ведь хороший доход получается.

— Это уровень!

— Да!

— Шутки шутками, а если бы такое произошло в Европе или за океаном — без последствий для прессы это не обошлось бы.

— Почему же вы в суд не идете?

— Осадок от заметки нехороший остался, конечно, но я не хочу быть в позиции оправдывающегося. Я все это воспринял, как первоапрельскую шутку. Она ведь как раз в эти числа и вышла. Мне звонят — так и так, про тебя вот такое написали. Я не поверил — да ну, думаю, шутят, что ли? Потом Лапенков звонит — тоже в шоке.

***

— На переговорах часто сталкивались с необоснованно завышенными требованиями?

— Однажды позвонили, предложили нам одного парня из-за океана, попросили большие деньги. Я говорю: «А сколько он в НХЛ сыграл?» — «Шесть матчей». — «За три года, — говорю, — отличный показатель». Работа агента — выбить из клуба контракт поувесистее. Но отвечать за контракт игроку. И подсознательно не все понимают, что деньги, на которые ты подписался, надо отрабатывать. В ряде случаев требования завышены, конечно. Есть доступ к энхаэловским контрактам, есть возможность сравнивать. Я свое мнение всегда доношу до руководства, говорю о том, какова реальная стоимость хоккеиста.

— Допустим, интересный вам хоккеист требует зарплату лидера, при этом потянет ли он эту роль, неизвестно. Что делать?

— Как вариант — можно перенести все эти требования в бонусную часть контракта. Хочешь зарабатывать как лидер — играй как лидер. При этом в последнее время все сдвинулось в лучшую сторону. И агенты стали сговорчивее, и все больше молодых хоккеистов понимают, что лучше придти за меньшие деньги туда, где дадут играть, где есть возможность прогрессировать.

— Вы не раз давали понять, что не хотите быть главным тренером. Почему? Это же вроде бы весело.

— Да, это весело, когда есть результат. К тренерской работе надо серьезно готовиться. Нельзя лечь спать генменеджером, а проснуться тренером. За прошлый сезон я очень благодарен нашему коллективу, штабу. Без них я не справился бы.

— Сейчас идут поиски тренера для «Спартака»?

— Ищем лучший вариант.

Алексей ШЕВЧЕНКО, Александр ЛЮТИКОВ