Вспоминаю трибуны стокгольмского дворца спорта «Глоб-арена». Февраль 1997 года. Идет матч турнира «Шведские хоккейные игры». Вдруг раздается голос диктора: «На нашем матче присутствует знаменитый советский хоккеист Борис Майоров, которому сегодня исполнилось 59 лет. Поздравляем!!!». И на весь экран электронного табло лицо Бориса Александровича, благодарно покачивающего головой.

Дорогого стоит, заслужить такое приветствие у сдержанных во внешнем проявлении чувств потомков викингов. Но шведы, знающие толк в хоккее, на овации в тот раз не поскупились. Кому, как не им лучше других известно майоровское хоккейное мастерство, не раз ставившее в тупик оборону «Тре крунур». Да ведь именно в шведской столице, в 1963 году, сборная Союза, где капитаном был Майоров, начала свою триумфальную серию из девяти подряд побед на мировых чемпионатах и Белых Олимпиадах.

И я, с малых лет болевший за московский «Спартак», познакомился с Борисом Александровичем в Стокгольме, в дни проведения в Швеции чемпионата мира по хоккею 1981 года. Потом было еще много встреч в шведской столице. Особенно запомнилась апрельская встреча 1998 года. И тоже – во время проведения турнира «Шведские хоккейные игры»…

В четверг, 23 апреля 1998 года в 16 часов 15 минут я подъехал к выходу из гостиницы «Глоб-отель» за Майоровым, Юрзиновым и Воробьевым. Тот день был выбран не случайно: сборная Россия, которую тренировали двое последних, была свободна от игр и мы отправились в посольство Российской Федерации в Швеции на церемонию вручения ордена Дружбы Стигу Нильссону, бывшему Генеральному секретарю Шведского хоккейного союза, бывшему хоккейному вратарю и большому другу России. И Председателю шведского благотворительного фонда помощи российским детям-сиротам и воспитанникам детских домов. Высокой награды он был удостоен Указом Президента России от 4 марта 1998 года за активную благотворительную деятельность, укрепление дружественных отношений и сотрудничества между народами.

Началось всё с того, что Нильссон организовал в Германии в конце 1980-х годов вместе с Владиславом Третьяком и при содействии тамошнего Хоккейного союза хоккейную школу для вратарей, где оба стали инструкторами. «В одной из бесед я поинтересовался у Владислава, - рассказывал мне Стиг, - а сколько в России детей-сирот? И нельзя ли им как-то помочь? Великий вратарь тут же поддержал идею и обещал прислать адреса детских домов в России. Что он и сделал».

В 1990 году Фонд начал действовать. Задача Стига состояла в том, чтобы находить средства с помощью благотворительных организаций, а также те семьи шведов, которые были бы готовы пригласить русских детей к себе на период от трех до девяти недель. Третьяк же, как и было условлено, прислал адреса детских домов в Москве, Кировске, Нижнем Новгороде, Чебоксарах, Екатеринбурге и Туле. Ежегодно Швецию при содействии Фонда посещали 600 юных россиян.

Вот за эту деятельность послом РФ в Швеции А. Л. Никифоровым и была вручена награда Нильссону в Березовом зале посольства. От имени сборной России слово держал Борис Майоров, и сделал он это лихо, безо всякой бумажки, как заправский оратор, чеканя фразы. Сумев при этом сохранить и душевную теплоту, и удержаться в рамках надлежащего моменту пиетета, но и без излишнего официоза. «Я, - с подкупающей чистосердечностью говорил Борис Александрович, - не привык к слову «господа». А поскольку знаю виновника торжества больше, чем кто-либо из присутствующих в зале, еще с 1970-х годов, когда сам возглавлял Управление хоккея Спорткомитета СССР, то позволю себе обращаться к нему просто на «ты». Тем более, что в Швеции, как я слышал, так оно и принято».

От имени ФХР, всех российских хоккеистов, старых друзей он передал Нильссону памятный вымпел Федерации, обнял растроганного шведа. А потом был прием, в ходе которого Майоров отвечал на вопросы российских дипломатов, изящно обходя «острые углы», и безукоризненно лавируя со стаканчиком виски в руке меж гостей. Подумалось тогда: «А ведь Борис Александрович запросто мог бы стать дипломатом, коли захотел бы!». Потом вспомнил, что читал в одной из статей, что Майоров учился в МАТИ хорошо, без всяких скидок на «звёздность», и вполне мог преуспеть в инженерной профессии. Затем пришла мысль, что Майоров был отличным тренером, что доказал на деле и в Союзе, тренируя «Спартак», и в Финляндии, выведя в чемпионы страны «Йокерит». Следом вспомнил, что он был видным хоккейным функционером, где помимо знания предмета, то есть – хоккея, требовались изрядные выдержка, мудрость, репрезентативность и умение общаться с людьми различного уровня и званий. Припомнил я, что перед поездкой в Финляндию Борис Александрович закончил курсы английского языка при МГПИИЯ им. Мориса Тореза, дабы не пользоваться в стране Суоми услугами переводчика. Да и вообще, чтобы знать английский с учетом постоянных контактов с иностранными хоккейными «тузами».

Так ведь он еще умудрился сыграть в двух матчах чемпионата СССР в составе футбольного «Спартака»! Да, разносторонних способностей человек Майоров. А выбрал он, к счастью для всех нас, все же хоккей. Где и раскрыл (потом выяснилось что не все) сполна свои выдающиеся способности. А на «поляне» Борис Александрович запомнился своей неукротимостью и напором. В чем, в чем, а в отсутствии жажды борьбы и стремления выложиться в этой борьбе «на все сто» Бориса Александровича упрекнуть было никак нельзя. Он шел на ворота на большой скорости, с упрямым выражением на лице, уже одним своим решительным видом внося сумятицу в рядах обороны противоположной команды. Будучи великолепно оснащен технически, Майоров не избегал силовой борьбы (хотя любимыми у него были иные игровые предпочтения) и мог в пылу этой самой борьбы взорваться, перешагнуть рамки правил, порой, надерзить судье, заработать 2-минутный (а то и побольше временем) штраф и, не тая гнева во взгляде, отправиться на скамейку штрафников. Из него, как лава из вулкана, выплескивалась неистовая энергия и неистребимый порыв атаки, которыми он увлекал за собой товарищей. «Вожак, настоящий вожак, - говорил мне в дни стокгольмского чемпионата мира-81 о Майорове его давний приятель, хоккейный обозреватель ТАСС Владимир Дворцов. – Этот не уступит никому, этого не запугаешь!».

Думается, что именно в силу таких своих качеств Майоров и был много лет капитаном сборной СССР, хотя Анатолию Владимировичу Тарасову (так поговаривали в близких к хоккею кругах) не всегда были по душе майоровские взрывчатость характера и прямота суждений. Но деваться тренеру было некуда: другие качества выдающегося игрока с лихвой перевешивали шереховатости характера. Кстати, и о характере. Рассказывал мне в минуты откровений сам Майоров (такие минуты у него случаются не часто), как попадал и он в водоворот хоккейных крутых интриг, трепал нервы, срывался, уходил с начальственных должностей. Точнее сказать, что его самого «уходили». Жизненный путь Майорова был усеян не только розами, но и шипами тем более острыми, что успешному, самодостаточному и независимому темпераментом индивиду у нас, на Руси, частенько-таки стараются воткнуть этот «шип» поглубже в тело. Но при любой погоде и его недоброжелатели, и его почитатели не могли обвинить Бориса Александровича в нечистоплотности, ловкачестве, хитроумии сродни подлянке.

И еще об одном даре Бориса Майорова. Даре прекрасного телекомментатора. Что у них, у Майоровых, это врожденное свойство, что ли? Я сидел в комментаторской вместе с Евгением Александровичем в Сёдертелье, в 1981 году, радуясь его мастерству. Потом однажды, в Стокгольме, попросился в кабину к Борису Александровичу. Тот глянул на меня с явным сомнением. «А вот Женя приглашал», - торопливо и не без укора бросил я, предотвращая возможный выхлоп майоровских эмоций. «Ну, пойдемте», - обронил Майоров и я два периода наблюдал, как он на пару с Сергеем Крабу вел репортаж из «Глобена». Разные это вещи – слушать репортаж по телевизору, или сидеть рядом с комментатором и наблюдать и слушать тонкости ремесла непосредственно с «места события». Разные. На мой взгляд, дуэт Майоров-Крабу был лучшим среди нашего комментаторского корпуса, а сдержанные, выверенные реплики Бориса Александровича вкупе с дельными замечаниями Крабу были ненавязчивы и профессиональны, вызывая абсолютное к ним доверие.

Особо нравились мне программы Майорова, посвященные ветеранам отечественного хоккея. Это были, по сути, телеминиатюры, выполненные знатоком и большим мастером. Своим дыханием, проникновением в образы героев и знанием предмета, отмеченные сдержанной мужской теплотой к тем, кому они были посвящены, самой тональностью повествования и избранным слогом они напоминали мне литературные шедевры классиков русского короткого рассказа Куприна, Бунина, Чехова….

И сейчас, в год 65-летия отечественного хоккея (к которому Майоров имеет «некоторое» отношение) я, пользуясь случаем, призываю: Борис Александрович, дорогой, продолжайте это святое дело, потому что, «если не Вы, то кто же?». Здоровья Вам, крепости духа и новых удач на этом поприще.

Фотографии 1 - 60 из 60
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец | Все